Двое в пути. Записки Белого Лиса - Елена Райдос Страница 28

Вчера я стал свидетелем, вернее, даже участником удивительного феномена. Во время медитации по осознанному пребыванию в своей природе на меня снизошло озарение. Не смейтесь, это самое близкое определение того, что произошло. Представьте себе, что вы долго и мучительно собираете паззл, а тот, паскуда, никак не собирается, не складывается осмысленная картинка, и всё тут. То ли сообразительности не хватает, то ли усидчивости, а может быть, звёзды не сошлись. И тогда вы в порыве отчаяния сгребаете в кучу все разрозненные кусочки и подбрасываете их вверх. А они, вместо того, чтобы разлететься во все стороны, вдруг сами собой соединяются, и на стол во всей красе приземляется уже собранный паззл.

Скажете, что так не бывает? Соглашусь, в мире ума, подчинённом логике и причинно-следственной связи, этого не может быть, а вот в мире всеосновы, оказывается, может. Это я к тому, что мой паззл сложился, и я наконец понял то, над чем ломал голову долгие дни и бессонные ночи, а именно, почему я избегаю близости с Никой, хотя она мне очень нравится. Нет, «нравится» – это не то слово, да я жизнь готов за неё отдать. Вот брякнул не подумав, так, для красного словца, а потом понял, что ни на грамм не преувеличил. Два человека, с которыми меня свела судьба на острове Спас, неожиданно и стремительно стали для меня самыми близкими и родными. Жизнь каждого из них теперь сделалась для меня дороже моей собственной жизни. И это тоже ни фига не метафора.

Казалось бы, это и есть счастье, ведь Нике я тоже небезразличен. Не знаю, на что она способна ради меня и знать не хочу, но эгоизма в её отношении нет совершенно. Это точно. И всё же что-то упорно не позволяет мне отдаться чувствам. Мой примитивный ум долго бился над этой задачкой как подорванный, придумывал всяческие изуверские версии про фиалковый криптонит, но так и не расколол этот крепкий орешек. А вот в моём сознании ответ, оказывается, уже имелся, нужно было только до него добраться. Причина моей отчуждённости заключается в том, что я боюсь принести вред Нике, стать причиной её смерти, не больше и не меньше. Пока не могу понять, с какого перепугу я вдруг превращусь в смертельную опасность для девушки, которую люблю. Наверное, нужно ещё помедитировать. Но останавливает меня именно этот подсознательный страх.

Представляете, каким волшебным методом познания мы все, оказывается, обладаем? В нашем сознании уже содержатся все ответы, только они, как крохотные семена, невидимы глазу. Ведь на сознательный уровень выводятся лишь интерпретации ума, а не исходные вибрации, с которыми мы имеем дело, пребывая в своей природе. Но если семя упадёт в благодатную почву осознанности, то оно прорастёт и превратится в росток знания. Это знание, разумеется, не есть истина в последней инстанции, оно представляет собой всего лишь некий ментальный концепт, то есть своего рода модель, отражающую реальность лишь частично и, возможно, с искажениями. Зато росток, в отличие от семени, мы можем разглядеть и даже использовать.

Только язык ума позволяет нам как-то манипулировать с объектом познания, например, описать его, составить своё мнение о его форме и свойствах, как-то включить в свою жизнедеятельность. Но без семени росток не прорастёт, как и без плодородной почвы, то бишь, осознанности. То есть что-то всё равно постоянно прорастает, ведь наше сознание постоянно проявляется, вне зависимости от наших пожеланий. Однако, чтобы получить ответ на конкретный вопрос, необходимо вполне осознанно бросить конкретное семя в землю.

Понимание механизма взаимодействия ума и сознания вызвало в моей душе целую бурю эмоций, даже непосредственный ответ на мой сакраментальный вопрос о Нике отодвинулся на второй план. Я будто бы погрузился в состояние восторженной эйфории и, естественно, поскакал к учителю поделиться своим открытием. Тот с улыбкой выслушал мои излияния, но не стал углубляться в детали. Вместо этого, просто одобрительно кивнул.

– Значит, наконец почувствовал вкус,– бросил он загадочную фразу,– я рад за тебя, Лис.

– Какой вкус? – я озадаченно воззрился на Макара.

– Когда отыскиваешь жемчужину на дне океана,– учитель мечтательно закатил глаза,– круче секса, правда?

Только тут я понял, что это он прокомментировал мою фонтанирующую радость открытия, и должен был признать, что это сущая правда. Не помню, чтобы я когда-нибудь испытывал нечто подобное. А ведь я раньше недоумевал, как могут люди, в том числе молодые, посвящать всю свою жизнь и даже не одну исключительно поиску истины. Путь учителя и его друга казался мне довольно экзотическим, если не сказать, полной шизой. Только распробовав тот кайф, что приносит даже малюсенький шажок по этому пути, я понял, в чём тут смысл. Да, мы все стремимся к счастью, но удовольствия нам приносят разные вещи. Кому-то нужна власть, кому-то богатство, прочим требуется любовь или, наоборот, душевный покой. Но есть и те, для кого истина превыше всех благ этого мира. И я, кажется, начал понимать этих искателей.

– А ты никогда не задавался вопросом, откуда в твоём сознании берутся ответы? – отстранённо произнёс учитель, возвращая меня с небес на землю. Мол, хорош кайфовать, пора заниматься делом.

– Так ведь оно является частью всеосновы, а во всеоснове есть всё, если я правильно понимаю,– я озадаченно пожал плечами, уже подозревая, что в своих изысканиях лишь скользнул по поверхности.

– Ты серьёзно думаешь, что в ограниченной проявленной форме твоего сознания есть все ответы? – учитель снисходительно улыбнулся. – Даже те, что касаются прошлых жизней и будущего? Ты ведь всего лишь проекция высшего я. Откуда тебе знать о таких вещах?

– А разве мы не связаны? – удивился я. – У меня почему-то сложилось впечатление, что мы не отделены от всеосновы, что все проявленные формы являются её частью.

– И как ты умудрился в одной фразе соединить правильные и ошибочные выводы? – ехидно подмигнул мне учитель. – Мы действительно являемся частью всеосновы, как волны являются частью океана. Однако мы от неё отделены, хотя это отделение и является всего лишь иллюзией, но работает оно весьма эффективно. Эту иллюзию создаёт наш ум. Пребывая в естественном состоянии, когда интерпретации ума остаются как бы за кадром, ты временно блокируешь иллюзию отделённости, и твоё сознание вступает в контакт с твоим высшим я.

– А что, это высшее я такое уж всеведущее? – хмыкнул недоверчивый ученик.

– Я ведь уже рассказывал тебе, что оно пребывает в сознании Создателя,– попенял мне Макар,– а значит, обладает той же мерностью, что и его сознание. Как минимум, это означает полный доступ к информации о наших прошлых жизнях, да и информация о будущем в нём присутствует, правда, в виде альтернативных вариантов с разными степенями вероятности.

Я слегка приуныл. Как же всё запутано. Получается, вероятные версии нашего будущего уже расписаны заранее. Пусть не одна, а несколько. Всё равно как-то это удручает. И что же тогда выходит? Моё высшее я уже знает, что я могу стать причиной гибели Ники, и ненавязчиво так предупреждает меня неясными намёками, типа предчувствия. Что ж, спасибо и на этом. Причинить вред любимой девушке я, разумеется, не хочу. Остаётся и дальше разыгрывать из себя заботливого старшего братика. Интересно, надолго меня хватит? Я ж не железный.