Клан Сопрано - Мэтт Золлер Сайтц Страница 28

Отношения врача и пациента Тони — Мелфи возобновляются после псевдокомических попыток Эллиота заставить Мелфи признаться, что ее привлекает мир Тони (а возможно, и сам Тони), а Тони пытается использовать других людей как некий заменитель Мелфи. Хэш — харизматичный, образованный мужчина, который мог бы быть достойной заменой доктора, если бы Тони прямо сказал ему: «Мне нужно, чтобы ты стал моим психологом и просто выслушал меня». К сожалению, Тони попросить об этом не может, а Хэш считает Тони старым другом и рассказывает о своих собственных проблемах. Тони идет к Хэшу после скандала с Дженис и Ричи и после того, как он чуть было не убил какого-то русского, который посмел заговорить с Ириной на палубе. Однако Хэш три раза зевает и советует Тони идти спать, а затем начинает рассказывать анекдот из своего прошлого в индустрии звукозаписи. Но при этом Хэш сообщает Тони нечто крайне важное: отец Тони тоже падал в обморок, — то есть Тони явно нужен специалист по психическим проблемам. И как раз случается так, что один из таких специалистов добровольно предлагает свои услуги.

Адриана дарит Кристоферу курс «Актерское мастерство для сценаристов». Но, чтобы быть актером, нужно иметь смелость раскрыться перед публикой. Кристофер же отлично умеет причинять и терпеть физическую боль, но эмоции предпочитает прятать под маской крутого парня. Его издевки над Адрианой — тоже средство защиты, поскольку Адриана знает Кристофера слишком хорошо.

Кристофер выступает как актер в одной из самых душераздирающих сцен из «Бунтаря без причины». Его герой, Джим Старк, точно так же, как сам Кристофер, скрывает детскую ранимость под маской мачо, и точно так же, как Кристофер, переживает проблему с отцом. Отец Джима все еще жив, но он, по сценарию, рассеянный и «слабый» человек. Отец Криса умер, когда тот был маленьким. Когда Джим/Крис держит ноги отца на сцене, то это имеет другой смысл, чем в кино: Джим будто возвращается в детство и цепляется за папу, который обманул его надежды, в то время как Крис цепляется за отца, которого никогда не знал, но не хочет, чтобы тот исчез. Как в истории Тони с Хэшем, занятие по актерскому мастерству становится замещающей терапией, в которой отчаянно нуждается Кристофер. Последующая сцена, где Крис бьет партнера по лицу, когда тот говорит одну букву («А»), лишает эту побочную сюжетную линию пронзительной остроты, — это уже шокирующая комедия. Напряжение возникает снова в молчаливой сцене, когда Крис выбрасывает свою рукопись в мусорное ведро.

Именно эта серия «Клана Сопрано» показывает зрителям, что большую часть насилия здесь можно интерпретировать как физическую комедию. Тони сообщает Поли о его повышении в городке Патерсон, что в Нью-Джерси, у памятника Лу Костелло (комедийный дуэт Эббот и Костелло). В финале сцены мы видим бронзовую голову Костелло крупным планом. Многое во взаимодействиях Тони и Поли слегка напоминает отношения Эббота и Лу: это и нарушения социального протокола, и тонкие находки в области модуляций голоса и языка (печенье «Малломарс» — одно из таких забавных названий, отраженное в скетче Эббота и Костелло.) Этот образ подходит для сериала, полного сцен физического насилия в стиле режиссеров черно-белой комедии, снимавших Эббота и Костелло, Лорела и Харди [британо-американские киноактеры и комики — Прим. пер.], братьев Маркс [пять братьев — популярные американские артисты, специализирующимися на «комедии абсурда» с драками и пощечинами — Прим. пер.] или комедию «Три балбеса» (Three Stooges) — всего того, что может начаться со звонка двух болванов в дверь и закончиться домом, объятым пламенем.

Первоначальные попытки Кристофера запугать работников борделя — это характерная для «Сопрано» концентрация внимания на том, что затем будет использовано для сцен насилия — модель машинки, на которую садятся, и кисточка, которую Крис втыкает в нос хозяина. Мы видим уже знакомые по «Коммендатори» схемы, когда Пусси убивает гангстера-двойника Элвиса в доме, наполненном предметами, напоминающими об Элвисе; и по первой сцене Ричи в «Я, б…, поскакала», где с любовью показан кофейник, который потом разобьют о голову Бинзи. Эти последствия шокируют, но они смягчены подтекстом предопределения (как, например, когда Тони убивает Чаки Синьоре пистолетом, найденным в рыбе).

Однако, если насилие намеренно запланировано как нечто омерзительное, схема предупреждения исчезает и остается невероятная неразбериха: например, когда Фьюрио врывается в бордель и работает там битой, пистолетом и кулаками. Мы видим его садистскую, бесчеловечную сторону, которую он ранее скрывал за спокойным и даже привлекательным фасадом ^[112]. Ничего забавного в этой сцене нет, как нет ничего забавного и в наезде Ричи на Бинзи.

Юмористическая сторона сцены насилия зависит от того, с чей точки зрения она оценивается. Гангстеры — веселые садисты, поэтому, когда они полностью контролируют насилие, оно часто воспринимается как комедия, балансирующая на грани жестокости. Неистовство Фьюрио — это запугивание людей: чудовище, которое не остановить, вламывается в дверь, бьет стекла и ломает кости. Режиссер Тим Ван Паттен снимает первые моменты нападения Фьюрио из-за его спины, как и в сцене резни Трэйвиса Бикла в борделе в конце фильма «Таксист» (Taxi Driver).

Смещение от юмора к ужасу в сценах насилия вызывает в памяти определение Мела Брукса, касающееся разницы между комедией и трагедией: «Трагедия — это когда я палец порезал. А комедия — это когда ты упал на работающую пилу и умер». На сеансе психотерапии Тони выражает восхищение отличной работой Фьюрио, но в его словах слышится и нотка сожаления: «Хотел бы я быть там вместо него».

— Чтобы бить и колотить? — спрашивает Мелфи.

Сцена заканчивается до того, как он отвечает.