Позывной — Кобра. Записки "каскадера" - Эркебек Абдуллаев Страница 27

Месяцем ранее произошел интересный случай. В нашу комнату зашел переводчик — таджик:

— Тут один дукандор просит продать патроны 5,45 мм.

На глазах ребят нашей 9-й группы я протянул ему пачку:

— Продай, а деньги оставь себе.

Через недельку покупатель уже захотел приобрести автоматный магазин. Переводчик продал ему пулеметный на 45 патронов. А еще через несколько дней бедного дукандора обнаружили с перерезанным горлом. Потому что один патрон в магазине был начинен вместо пороха тэном. Тэн мы извлекали из детонирующего шнура. Видимо, рассерженные душманы расквитались за своего пострадавшего товарища. Об этом случае Бадам был осведомлен и, видимо, хотел повторить прием. В 1983 году в Мазари-Шарифе один из наших ребят тоже продал налево коробку патронов к ДШК. В результате крупнокалиберный пулемет был уничтожен и убиты двое душманов, потому что в гильзу 12,7 мм патрона вмещается больше взрывчатки.

В 1986 году, приехав в Афганистан второй раз, я начал предпринимать действия по вызволению своих разведчиков из тюрьмы. Однако власти успели быстренько их расстрелять. Это свидетельствует о том, что Бадам пострадал по политическим мотивам. Я не уберег своих друзей. Лучше бы они ушли в Пакистан.

Лишь в 1987 году из Центра поступила директива: наиболее ценных агентов, которым угрожает опасность, переправлять в Союз.

Встреча с душманами

Летом 1983 года ХАД заключил с моджахедами перемирие в Пагмане, заплатив какому-то их командующему фронтом крупную сумму. В это время к нам с инспекторской миссией приехал из Центра генерал Толстиков. Где-то под вечер доктор Баха решил выгулять его в Пагман. Серега «Кровавый» с Колей Швачко будут сопровождать высокого гостя, а мы, остальные, будем обеспечивать безопасность внешнего периметра. В 16 часов нам дали команду на выезд. Завели «Степаниду», приехали в расположение оперативного батальона. БТР с Ваней Кулешовым в качестве старшего машины оставили у штаба, а мы с Василием Ивановичем поднялись на сопку, возвышающуюся над яблоневым садом. Оба в полной боевой форме, в бронежилетах и касках, обтянутых маскировочной сеткой. У меня СВД, у Васи РПК и радиостанция. На сопке палатка, натянутая поверх окопа. В окопе дрыхнут два афганца с ПКМ. Растолкали их, объяснили, что сейчас приедет сам доктор Баха и нужно не спать, а бдить. Они лишь улыбаются:

— Душман нист, у нас перемирие!

С сопки нам все хорошо видно далеко вокруг. Несколько уазов с высокими гостями проследовало в гостиницу. Гостиница — уютная вилла, утопающая в цветах, располагающаяся на высотке на другом конце сада. Связь работает устойчиво, все нормально. Солнце клонится к закату. Поступает команда, что пиршество закончилось, пора сворачиваться. Передали Ване сигнал выдвинуться в сад на перекресток и, решив сократить путь, двинулись с Василием Ивановичем напрямую через кустарник. Идем по узкой тропинке в густых зарослях: я впереди, Вася сзади. Выходим на площадку с полуразрушенной мраморной беседкой и… видим в беседке десятка два бородатых «духов»! Их автоматы аккуратно прислонены к стене. Лица измождены, одежда запылена. Видимо, пришли издалека и разместились в саду, не ведая, что это наша территория. Возле очага колдует пожилой душман. Шел месяц рамазан, время великого поста, когда правоверным запрещено принимать пищу в светлое время суток. Над костром в котле что-то варится. В предвкушении ужина ребята несколько расслабились, и наше появление с тыла для них тоже было полной неожиданностью. Никто даже не дернулся за оружием, лишь выжидательно уставились на нас. Я перекладываю СВД в левую руку, сдвигаю каску на затылок и с радостной улыбкой иду прямо на них:

— Салам алейкум!

Нестройный хор в ответ:

— Алейкум салам.

Жмем друг другу руки. Молодые «духи» развеселились, в глазах играют чертики, что-то говорят. Пожилые мрачны. Однако тоже обмениваются рукопожатиями. Спрашиваю:

— Сарак коджа аст? (где тут дорога?)

Один из них тычет пальцем в сторону тропинки.

Я помахал рукой:

— Бамона хода (до свидания), — и, не оборачиваясь, топаю дальше. Пожалуй, Василий Иванович пережил несколько самых неприятных секунд в своей жизни, ощущая затылком их взгляды. Я-то хоть был прикрыт его широкой спиной. Вышли на дорогу. На перекрестке стоит «Степанида», а Ваня Кулешов с водителем и пулеметчиком… мирно пасутся в саду! В бронике никого нет. До него идти еще метров пятьдесят. Не ускоряя темпа движения, с окаменевшей от любезной улыбки физиономией, вполголоса говорю:

— Ваня, к бою…

Он удивленно отрывается от своего занятия:

— Ты чего?

— В кустах противник.

Ничего не понимает, скотина! Бесконечно долго идем до бронетранспортера. Василий Иванович, оказавшись под его прикрытием, мгновенно ныряет в кусты. Я залезаю наверх. Остальные неторопливо занимают свои места внутри. Наклоняюсь в люк и негромко говорю:

— Пулеметы к бою.

Солдатик недоверчиво смотрит на меня, улыбается.

— Заряжай пулеметы, сука!!! И освободи стопоры башни! Там «духи», человек двадцать. В случае чего — стреляй без предупреждения.

Мягко клацнули затворы пулеметов. Беру КПВТ за ствол, разворачиваю в сторону кустов, тут же кубарем скатываюсь на землю, падаю за дерево. Броник заводит моторы.

Через несколько секунд уазики с начальством проскакивают мимо. Мы с Васей взлетаем на броню:

— Вперед!

Я всю дорогу матюкался, Ваня Кулешов сопел, Василий Иванович молчал. Приехали в Представительство. Только успели обо всем рассказать Сереге, подошел генерал Толстиков. Сфокусировавшись на наших бронежилетах и касках, удивился:

— А это кто такие?

— Скрытый пост.

— Баха, между прочим, увидев бронетранспортер, обиделся. Вроде бы мы им не доверяем. И вообще, сказал он, БТР следовало ставить не в кустах.

«Кровавый» огрызнулся:

— Товарищ генерал, нам виднее, где его ставить!

Сфотографировались на память. Фото запечатлело улыбающееся начальство и наши кислые физиономии.

Нарушаем перемирие с моджахедами

Итак, у нас с душманами перемирие, а они каждую ночь ходят мимо батальона и обстреливают штаб 40-й армии. С балкона виллы из центра Кабула хорошо видны сполохи разрывов, трассеры, слышен грохот боя в той стороне. Непорядок! Так с ними не договаривались. Планируем устроить засаду. Днем составляем карточки огня. Я готовлю разведгруппу Бадама к ночному выходу. Поскольку афганцы еще не имеют навыков обращения с МОН-50, придется пойти с ними на минирование тропы, Серега будет прикрывать с высотки. Вечером приезжаем в батальон, прихватив АГС-17. Выход назначен на 23.00. Буквально за несколько минут до начала операции из Представительства КГБ поступила вводная уносить ноги: на ночную охоту в наш район вышла рота спецназа 40-й армии. Отменяем операцию, строго-настрого предупредив Дин Мамада не открывать ответного огня даже в случае обстрела, и возвращаемся в расположение. На следующий день батальон нарушает перемирие и, совершив внезапную вылазку в соседний кишлак, захватывает нескольких «духов» с оружием. В ответ моджахеды ночью обстреливают из миномета штаб батальона. Вот теперь порядок. 40-я армия может спать спокойно.