Великое разделение. Неравенство в обществе, или что делать оставшимся 99% населения? - Джозеф Юджин Стиглиц Страница 26

Неравенство как политический выбор

Следующая глава неразрывно связана с этой. Заключив, что увеличивающееся неравенство в распределении доходов отчасти обусловило низкие темпы экономического развития, я делаю вытекающий из этого вывод о том, что и само неравенство, и низкие темпы экономического роста – непосредственные результаты сознательного политического выбора, и что мы можем сделать другой выбор. Статья «Суррогатный капитализм» была написана через три года после моей первой статьи для Vanity Fair, положившей начало подробному обсуждению проблемы неравенства. Журнал Washington Monthly посвятил целый специальный выпуск неравенству в Америке и тому, какую роль оно играет на каждом этапе жизни. Особое внимание уделялось образованию – ресурсу, с помощью которого привилегированное положение преуспевающих людей передается их детям. В этой же статье я коротко рассматриваю неравенство в области здравоохранения, которое ведет к неравенству еще большего масштаба, в том числе и в продолжительности жизни. Едва ли эта проблема для кого-то станет откровением, учитывая размеры неравенства в распределении доходов в Америке и дороговизну медицинского обслуживания и частного медицинского страхования. На фоне других развитых стран Америка выделяется тем, что не признает доступ к здравоохранению одним из основных прав человека.

Я выражаю несогласие с весьма распространенным консервативным заявлением о том, что мы якобы не можем позволить себе делать больше, чем мы делаем для сокращения неравенства и увеличения равенства возможностей. Как раз наоборот: наша экономика платит высокую цену именно за то, что мы не делаем больше. У нас есть возможность самостоятельно делать политический выбор: потратить ли деньги на сокращение налогов для богатых людей или на образование для обычных американцев; на оружие, которое бесполезно в борьбе с несуществующими врагами, или на медицинское обслуживание бедных представителей населения; на субсидии состоятельным производителям хлопка или на продовольственные талоны для бедных. Мы также могли бы увеличить налоговые поступления, обязав компании вроде General Electric и Apple платить налоги, которые они и так уже должны платить. Внедрив налог на загрязнение, мы могли бы получить более чистую окружающую среду и больше поступлений в казну, которые можно было бы направить на сокращение разных проявлений неравенства в нашем обществе и стимулировать экономический рост.

Глобальные перспективы

Несмотря на то что неравенство в Америке существеннее, чем в любой другой развитой стране, за последнее время оно усугубилось практически во всех странах в мире. В некоторых случаях неравенство сыграло центральную роль в политических событиях.

Я находился в Египте в тот памятный день 14 января 2011 года, когда был свергнут тунисский диктатор Бен Али. Я помню, как за обедом в Американском университете в Каире, куда молниеносно поступали все новости Северной Африки, один человек сказал мне: «Египет будет следующим». Пророчеству суждено было сбыться менее чем через две недели после этого.

И во время своего визита в Египет я понял почему: несмотря на то что страна развивалась, плоды этого развития не доходили до большинства египтян. Социализм под предводительством Гамаля Абдель Насера сводил их на нет. Неолиберализм при Хосни Мубараке тоже. Ощущалось отчаянное рвение попробовать что-то еще. Мустафа Набли, который позднее стал главой Центрального банка Туниса, помог мне разобраться в том, какие причины кроются за происходящими волнениями. Это не просто высокий уровень безработицы, а несправедливость системы в целом и разные виды неравенства. Единственными преуспевающими людьми были те, у кого были связи в политической сфере и кто был готов играть по коррумпированным правилам системы, а совсем не те, кто усердно трудился, старательно учился в школе и старался придерживаться якобы существующих правил.

В последующие годы я неоднократно бывал в Египте и Тунисе и завел довольно тесные отношения с некоторыми из молодых революционеров, а также состоявшимися людьми постарше, которые поддерживали революцию. Меня восхищал их идеализм и энтузиазм, но вызывала тревогу их наивность и убежденность в том, что они выиграют лишь потому, что правда на их стороне. Увы, ситуация в Египте обернулась не лучшим образом. Но на момент подготовки этой книги к печати есть основания полагать, что, по крайней мере, в одной стране, в Тунисе, семена, брошенные в почву Арабской весной, имеют шансы прорасти.

Растущее осознание роли, которое социальное неравенство сыграло в событиях Арабской весны, вместе с обостряющимся неравенством во всем мире выдвинуло эту проблему на передний план. Статью «Неравенство принимает глобальный характер» ^[43] я написал в 2013 году по возвращении с Мирового экономического форума, который в том году проходил в Швейцарии, в городе Давос. На этом ежегодном мероприятии собираются представители мировой элиты, ученые, призванные развлекать их и давать наставления, а также некоторое количество людей из гражданских обществ и социальных предпринимателей. Этот форум – идеальное место для того, чтобы отслеживать тенденции, царящие в мире – или как минимум в этом сообществе избранных. До наступления кризиса повсеместно наблюдалась безудержная эйфория по поводу глобализации и технологического прогресса. Оптимизм потонул вместе с экономикой. Благодаря спаду и неравнозначному восстановлению внимание мировой общественности обратилось к давно назревшим проблемам. Форум 2013 года был примечателен тем, что неравенство возглавило список проблем, вызывающих опасения участников.

Статья «Неравенство – результат нашего выбора» была написана специально для первого выпуска международной версии New York Times (по существу, та же International Herald Tribune, сменившая название). В ней я решил сфокусироваться на одном поразительном аспекте глобального неравенства: несмотря на то что неравенство усугублялось в большинстве стран мира, в некоторых странах оно оставалось на прежнем уровне, а в других его уровень был и вовсе сильно ниже существующего в США. Масштабы неравенства в стране определяются далеко не одними экономическими законами, а, как я уже говорил, политикой и политическими решениями.

Влияние процесса глобализации на глобальное неравенство в действительности оказалось не столь однозначным. Индия и Китай, две страны с численностью населения, составляющей примерно 45 процентов от общемировой, находятся на стадии восстановления, их доля в глобальном ВВП сократилась, составив менее 10 процентов. Благодаря темпам экономического роста, значительно превышающим темпы роста в развитых странах, им удалось существенно сократить разрыв, разделяющий их и развитые страны, хотя им еще предстоит проделать долгий путь. На данный момент Китай является самой крупной экономикой в мире, что, по сути, означает, что по причине численности населения, превышающей численность населения Америки приблизительно в пять раз, доход на душу населения в Китае составляет лишь одну пятую от того же показателя в Америке (такая статистика получается по итогам стандартной процедуры оценки паритета покупательной способности, который сопоставляет цены условной корзины товаров в сравниваемых странах). Нынешняя ситуация значительно лучше, чем она была двадцать пять лет назад, когда доход на душу населения по паритету покупательной способности составлял менее 5 процентов от того же показателя в США. Вместе с тем в Китае произошло огромное увеличение неравенства – появилось большее число миллионеров и миллиардеров. И хотя экономический скачок в Индии был не таким продолжительным и стремительным, как в Китае, тем не менее здесь был зафиксирован рост на 9 процентов за год. По факту, однако, лишь небольшое число людей и малый процент населения смогли выбраться из состояния нищеты, при этом в стране поразительно увеличилась численность миллионеров и миллиардеров. Подобная ситуация наблюдается и в Африке, где наконец-то обозначился экономический рост, увеличилось количество семей, которые можно отнести к среднему классу, и тем не менее численность бедных людей осталась на прежнем, очень высоком уровне, при котором около 415 миллионов существуют меньше чем на $1,25 в день. Если свести все эти факты в общую картину, результат получится очень неутешительный: уровень общего неравенства, традиционно измеряемого с помощью коэффициента Джини (где 0 означает абсолютное равенство, а 1 – абсолютное неравенство) остался практически неизменным.