Валютные войны - Джеймс Рикардс Страница 26

Тем не менее, несмотря на все эти изменения, одна вещь была стабильна. Ценность американского доллара оставалась такой же – одна тридцать пятая от унции чистого золота. США были готовы защищать эту цену, несмотря на увеличивающийся запас долларов и тот факт, что конвертируемость была теперь доступна только ограниченному количеству центральных банков по джентльменскому соглашению не требовать обмена. Но внезапно и этот последний вариант оказался бесполезным.

15 августа 1971 года самое популярное шоу Америки, Bonanza, по просьбе президента Ричарда Никсона объявило о принятии так называемой Новой экономической политики, суть которой состояла в немедленном урегулировании ставок заработной платы и цен, 10‑процентном дополнительном налоге на импорт и в закрытии «золотого окна». Теперь иностранные центральные банки больше не могли обменять доллар на золото; привилегия обмена для всех остальных владельцев золота закончилась уже давно. Никсон обосновывал свои действия патриотизмом, он даже заявил: «Я убежден, что американский доллар больше никогда не будет заложником в руках иностранных спекулянтов»^[24]. Конечно, доллар довели до такого состояния не спекулянты, а дефицит США и снятие денежных ограничений, но, как и Рузвельта, факты не остановили Никсона. Последние отголоски Бреттон-Вудского золотого стандарта 1944 года и золото-обменного стандарта Генуэзской конференции 1922 года теперь исчезли.

Новая экономическая политика Никсона была крайне популярна. Обзоры СМИ освещали ее в хорошем свете, и в первый операционный день после речи президента индекс Доу – Джонса для акций промышленных компаний поднялся до самой высокой отметки за всю свою историю. Впоследствии объявление этой политики стали называть Никсон-шоком. Идея политики держалась в секрете, о ее проведении было объявлено в одностороннем порядке – без консультации с МВФ или другими важными участниками Бреттон-Вудской конференции. Суть политики не должна была стать новостью для торговых партнеров США – де-факто девальвация доллара по отношению к золоту, к которой и стремилась Новая экономическая политика, была ожидаема, и давление на доллар увеличилось за несколько недель до речи Никсона. Швейцария обменяла бумажные доллары на более 40 метрических тонн золота в июле 1971 года. Обмен доллара на золото обеспечил Франции статус золотой державы, который она сохраняет даже сейчас, проигрывая только США и Германии.

Больше всего европейцев и японцев поразила в новой экономической политике не девальвация доллара, но 10‑процентный дополнительный налог на все импортируемые в США товары. Отказ от золотого стандарта сам по себе не менял относительные ценности валют – фунт, франк и иена имели фиксированное равенство курса по отношению к доллару, а немецкая марка и канадский доллар уже колебались ко времени речи Никсона. Но на самом деле Никсон стремился к немедленной девальвации доллара по отношению ко всем главным валютам или, что еще лучше, свободному колебанию курса так, чтобы доллар мог продолжать непрерывную девальвацию на зарубежных валютных рынках. Однако для этого должно было пройти время, необходимо было провести переговоры, а Никсон не хотел ждать. Его 10‑процентный дополнительный налог имел такой же эффект, как и 10‑процентная девальвация. Этот налог был сродни пуле в лоб торговым партнерам США. Никсон отменил бы налог, как только получил бы необходимую ему девальвацию, а все формальности с переговорами должен был уладить его министр финансов, Джон Конналли из Техаса.

Международный ответ на первый шаг Никсона в 1971 году не заставил себя ждать. К концу августа Япония объявила о плавающем курсе иены по отношению к доллару. Ни для кого не стало открытием, когда курс иены сразу повысился на 7 % против доллара. Вкупе с 10‑процентным налогом это привело к тому, что цена импорта из Японии в США в долларах возросла на 17 %, что было с радостью встречено американскими производителями автомобилей и стали. Швейцария ввела отрицательную процентную ставку в виде пошлин, взимаемых с вкладов в швейцарском франке, с целью предотвратить приток капитала и поддержать доллар.

В конце сентября был созван совет Генерального соглашения о торговле и тарифах (ГАТТ), чтобы обсудить, является ли налог США на импорт нарушением правил свободной торговли или нет. Введение налога не было обоснованно, а заместитель госсекретаря США Натаниэль Сэмюэлс почти не прилагал усилий, чтобы защитить его. Не считать же таким усилием его предположение, что дополнительный налог будет снят, как только восстановится равновесие платежного баланса США! Согласно своду правил ГАТТ, ответные действия, скорее всего, были бы оправданны. Однако торговые партнеры США не решались начать торговую войну. Воспоминания о 1930‑х годах были еще слишком свежи в памяти, а роль США в противоборстве Советскому Союзу и военной защите Японии и Западной Европы была слишком важна, чтобы перейти к глобальной конфронтации из-за торговли. Японии и Западной Европе просто пришлось бы терпеть слабый доллар; вопрос заключался в том, как долго и на чьих условиях.

В конце сентября была организована международная конференция в Лондоне под покровительством так называемой «Большой десятки» (G10), состоявшей из стран, подписавших в 1962 году Генеральное соглашение о займах. В конференции участвовали самые богатые страны мира того времени, включая, что важно, Швейцарию, которая не состояла тогда в МВФ. Там Конналли разыграл представление, достойное его техасских корней. Он заявил собравшимся делегатам, что США требуют немедленного принятия «качелей» в торговом балансе в размере $13 млрд – от $5 млрд дефицита до $8 млрд профицита – и что это требование не подлежит обсуждению. Он отказался участвовать в переговорах о том, как это будет реализовано, и предложил делегатам самим разработать план, а в дальнейшем он даст им знать, успешен их план или нет. Девяти членам G10 не оставалось ничего, кроме как возмущаться про себя наглости Конналли и думать над тем, как осуществить этот план.

Две недели спустя, в начале октября, лидеры ведущих стран встретились снова в Вашингтоне на ежегодном съезде МВФ. Лондонская конференция принесла мало результатов, но намеки 10‑процентного налога Никсона не прошли даром. Министр торговли Канады, Жан-Люк Пепан, подсчитал, что этот дополнительный налог лишит Канаду 90 тыс. рабочих мест только за первый год. В некоторой степени девальвация доллара уже имела место на зарубежных валютных рынках, где все больше стран вводили свободное колебание своих валют против доллара, сразу же получив от 3 до 9 % дохода. Но Никсон и Конналли ждали полной девальвации в районе от 12 % до 1 5 % и гарантий, что эти уровни будут фиксированы и не изменены рынками.

МВФ благодаря работе своего научного персонала начал накладывать вето на ряд технических решений. Это включало более широкие валютные коридоры, в которых валюта могла колебаться до того момента, когда была необходима официальная девальвация, возможное расширенное использование СПЗ и создание мирового центрального банка. Эти споры мало что значили для Конналли. Он требовал безотлагательного ответа на нынешнюю проблему и был готов использовать дополнительный налог как грубую силу в таких масштабах, сколько потребуется. Он, однако, смягчил свои взгляды на собрании МВФ, заявив, что налог может быть снят, если внешнеторговый баланс США сдвинется в правильном направлении – даже несмотря на то что изначальная цель еще не достигнута.