В шаге от вечности. Как я стал киборгом, чтобы победить смерть - Питер Скотт-Морган Страница 26

– Простите, но вы ошиблись. Это ресторан.

Я извинился и уже готов был повесить трубку, когда вдруг осознал: человек на том конце провода понятия не имеет, кто я и откуда звоню, а значит, можно узнать у него все, не подвергая себя опасности. Поэтому я рассказал ему, где нашел номер.

– Той рекламе уже много лет, мой милый. Вы, наверное, ищете отель Алана «Дом на утесе». Сейчас там принимают только геев. Подождите, я найду телефон.

Отель только для геев! Я никогда ни о чем подобном не слышал. Находился он на живописном побережье в Девоншире – довольно далеко. Я сверился с ежедневником, обнаружил, что в конце марта нас ждет несколько выходных дней подряд, позвонил по полученному номеру и немного поболтал с дружелюбным младшим администратором. Да, там принимали только геев – больше в стране таких отелей не было. Да, они могли поселить меня на три ночи. Да, он уверен, что мне понравится, и лично покажет территорию. И да, это обещание…

«Дом на утесе» оказался большой белоснежной викторианской виллой, которая так и сияла на фоне голубых вод залива Торбей. Она выглядела идеальной декорацией для моей истории – во всяком случае, пока я шел к распашным дверям по подъездной дорожке. На лице моем блуждала улыбка, а шаг был легок.

Внутри никого не оказалось. Я немного подождал, изучая высокий потолок и интерьер в зеленых тонах. Потом дал понять, что я здесь. В комнате тут же возник пожилой мужчина лет пятидесяти, одетый в тон обстановке. Это и был Алан, владелец отеля. Нет, сказал он, младшего администратора сейчас нет на месте, но он, разумеется, покажет мне территорию, если уж пообещал. Да, нас представят, когда он вернется. Нет, большинство гостей еще не заехало. Да, на время моего пребывания все комнаты заняты. Нет, среди постояльцев вряд ли будут мои ровесники.

В этот момент из большой гостиной справа от меня вышли, хихикая, четверо мужчин, пожилых и довольно-таки женоподобных. Алан немедленно включился в их обмен шутками – это впечатляло, поскольку он не мог знать, что так рассмешило гостей, – а потом пожелал им хорошего дня, когда они, все еще хихикая, будто школьницы, стайкой направились к бухте. Тут-то меня и озарило: все это – одна большая ошибка. О чем я только думал?

Мне досталась комната на втором этаже, в крыле, которое раньше, видимо, было конюшней. Окно выходило на двор, который я и созерцал следующие двадцать минут, оплакивая свою судьбу. Итак, я проведу выходные в доме престарелых! Проторчу здесь до понедельника. До понедельника! А сегодня только пятница. Да и младший администратор, обещавший помочь мне освоиться, наверное, такой же старый пень, как и остальные. От него мне теперь тоже никуда не деться.

И тут мне явился Авалон.

Он спускался по длинному лестничному пролету, который вел от практически незаметной двери в высокой стене к внутреннему двору. Эта лестница напоминала выход из тайного хода в замке, а человек на ней – юного лорда. Его длинные, золотисто-рыжие волосы падали на плечи, усиливая сходство с моим Авалоном, каким он был до того, как потерял отца и стал принцем. Подтянутый и стройный, он казался, насколько я мог судить с этого расстояния, моим сверстником. Но он мелькнул, как видение, – и исчез за углом главного здания.

Начал накрапывать дождь, а я все стоял и смотрел в окно, пока на стекле собирались и стекали вниз капли, оставляя мокрые дорожки. Смущение? Нет, в глубине души я имел смелость надеяться. Возможно, Авалон – тоже гость. Возможно, нам удастся познакомиться. Возможно…

Тут включилась часть мозга, отвечавшая за анализ. Постоялец отеля не мог знать о тайной двери. К тому же Авалон шел как человек, имеющий конкретную цель, и не оглядывался по сторонам. Он мог доставлять или забирать что-то. Мог вообще не быть связан с отелем. Мог не быть геем. Все как обычно.

Прямо перед собой я видел большие окна первого этажа, за которыми, похоже, была кухня. За все время моего вынужденного бдения там так никто и не появился. Но вдруг за стеклом я снова увидел его. Даже со спины я сразу узнал своего Авалона. Его волосы. Его стать.

Сердце у меня бешено колотилось, хотя причин тому не было. И все же я чувствовал восторг. Радость. Плевать, насколько неоправданные. Предмет моих наблюдений повернулся – оказывается, в руках у него был чайник – и сделал несколько шагов в мою сторону, точнее по направлению к раковине возле одного из окон. Потом открыл кран и, ожидая, взглянул вверх.

На секунду я подумал, будто его взгляд устремлен на меня, но, еще не успев даже улыбнуться, осознал: он смотрит в сторону и меня не видит. Застыв на месте, я, как маньяк, наблюдал за каждым его движением. Он был великолепен. Я впервые разглядел его лицо. За те несколько секунд, что наполнялся чайник, я успел влюбиться. Потом Авалон опустил взгляд, закрыл кран, повернулся ко мне спиной и ушел куда-то за пределы видимости.

Что же делать? Я выждал, надеясь увидеть его снова. Но прошло пять минут, а Авалон так и не вышел. Он наверняка все еще в отеле. Нужно попытаться найти его. Только сначала стоит переодеться: я все еще был в дорожном костюме. Я подошел к шкафу, где уже развесил содержимое чемодана, поразмыслил немного и выбрал в меру цепляющий наряд: чрезвычайно узкие красные брюки, белоснежную обтягивающую футболку и серебристую легкую куртку, какую мог бы носить астронавт из будущего. Для конца семидесятых я был поистине неотразим.

Я медленно шел по длинному коридору, соединявшему двор и гостиную, под первые проникновенные аккорды песни «Bright Eyes» Арта Гарфанкела, зазвучавшей из динамиков, как только я вошел. В те дни я просто обожал эту песню. Была ли она добрым предзнаменованием? Я уже заглянул в столовую, в комнату отдыха, на стойку приема гостей и в холл у входа, надеясь найти там Авалона. Его не было. Оставалась только огромная гостиная. Я заглянул в дверь, но никого не увидел. Потом шагнул внутрь – и он был там.

Он сидел спиной ко мне, напротив Алана, за маленьким столиком, уставленным чашками, в дальнем углу у стрельчатых дверей: золотисто-рыжие волосы рассыпались по плечам, золотистый лабрадор у ног. Музыка здесь звучала громче.

Завидев меня, Алан поднялся со стула, подошел ближе, указал (заговорщицки!) на моего лорда и одними губами произнес: «Это наш младший администратор Франсис». Потом отошел в сторону, будто ожидая, что сейчас начнется представление. Я тоже замер, благодарно улыбаясь ему и собираясь с силами в надежде произвести лучшее первое впечатление в своей жизни. А затем – направился прямо к воплощению всех романтических идеалов и чаяний своего отрочества. Занавес поднялся.

Не подходить слишком близко – иначе испугаю его. Не говорить слишком громко. Спокойно. Дружелюбно. Тепло. Нежно.

– Привет! Я надеюсь, ты сдержишь свое обещание…

Может, я подсознательно планировал свое появление так, чтобы оно попало в такт с музыкой. А может, это было просто совпадение. Но, когда он обернулся и взглянул на меня, из динамиков зазвучал мощный финальный хор, поющий о сияющих глазах. Они-то и зацепили меня с первых секунд. Сияющие голубые глаза. Я взглянул в них – и утонул навсегда. Потом Франсис улыбнулся, и где-то на краю моего сознания мелькнула мысль: я ведь никогда не задумывался по-настоящему, как улыбается Авалон Рейлану.