Любовь. Стиль. Жизнь - Гаранс Доре Страница 24

В юности я была в полном ладу со своим телом. Я обожала спорт. Я танцевала, плавала, занималась виндсёрфингом и была настоящим сорванцом; мне хотелось соревноваться с мальчишками, а не с девочками.

Я перестала думать о фигуре, что вообще-то не так просто. В четырнадцать лет, как многие подростки, я немного поправилась. Сама я этого не заметила, но, разумеется, окружающие не уставали напоминать мне об этом каждый день.

Мама, которая сама постоянно сидела на диете, решила положить этому конец. Было неприятно – ни с того ни с сего мне пришлось «думать о своем теле, если я хотела преуспеть в жизни». И я впервые села на диету. Это был провал.

Думаю, мама видела во мне себя – я единственная из детей унаследовала ее формы. Беда в том, что, произнеся несколько необдуманных слов, она и меня вовлекла в войну против калорий. Длиною в жизнь.

Если бы я пошла в отца, то была бы выше и худее от природы, как мои брат и сестра. И тогда, возможно, у меня были бы нормальные отношения с едой – как и у них.

Я никогда особенно не комплексовала из-за своих «форм». По большому счету я была пышущей здоровьем девушкой, любила двигаться, красиво одеваться и форсить. Моим парням я нравилась такая, какая есть, и мы со смехом обсуждали эту тему с подругами, которые относились к своим фигурам примерно так же. Скажите, кто не хочет сбросить пару килограммов?

В то время идеальными женщинами считались Синди Кроуфорд и Эль Макферсон, девушки с красивыми формами, и я, наверное, ассоциировала себя с ними. Кейт Мосс находили ужасно худой и скорее «интересненькой», чем привлекательной.

Я же не знала, что такой тип фигуры станет современной нормой.

Кроме того – я обожаю еду.

В моей семье мужчины со стороны отца были шеф-поварами (так что я умею готовить несравненную лазанью), а со стороны матери – марокканскими кулинарами (вы бы видели, как моя бабушка готовила кускус. На это уходило три дня). Только не осуждайте мою маму из-за страсти к диетам – она отлично готовила, на современный лад. Мама делала овощи так, что пальчики оближешь, и дома у нас была лучшая и самая здоровая кухня на свете.

Она готовила простые, но вкуснейшие обеды (мы жили рядом со школой, так что я, сестра и брат бежали перекусить домой). А каждый вечер на столе был потрясающий домашний суп из зелени с кусочком хлеба и йогуртом. На десерт мы получали роскошный клубничный салат со взбитыми сливками. Мама приучила нас к свежим фруктам и овощам. Мой папа, шеф-повар, дома стряпал нечасто, но зато, когда стряпал, у нас был настоящий пир. Он готовит лучший fondant au chocolat в мире.

Вкратце можно сказать, я любила поесть, не была привередливой, и моя фигура вполне меня устраивала. Иными словами – я чувствовала себя в своей тарелке.

Лет в двадцать я потеряла интерес к спорту. Я ходила на танцы за компанию с подружкой (обычно мы хихикали в задних рядах), но что касается «качалки» – должна признаться, здесь я была истинной француженкой. Во-первых, сам по себе поступок – пойти в спортзал – казался нелепым, странным, чересчур геройским. А во-вторых, я много ходила пешком, танцевала до упаду, жила на шестом этаже без лифта и не забывала на каждой ступени напрягать ягодицы.

Когда я начала жить отдельно, деля квартиру с подругами или с парнем, то начала готовить и предпочитала простую, здоровую средиземноморскую кухню. Хорошо, признаюсь, я всегда была сластеной и не могла представить дня без чая с печеньем или/и шоколадкой. Но в целом все было в норме. Даже когда я переехала в Париж и давление стереотипов усилилось.

У парижанок тонкий, длинный силуэт. Что я могла тут поделать?

Кроме того, меня одолевали более серьезные проблемы, чем лишний вес. Мне надо было разобраться, как выжить в этом безумно дорогом городе без гроша в кармане. Я выдерживала на диете полдня, сдаваясь при первых позывах голода. Но причины для переживаний у меня не было.

А потом я переехала в Нью-Йорк. Вдруг как по волшебству я оказалась в совершенно чужой и принципиально другой культуре. И первое, что меня поразило, – это противоречивые отношения с едой и фигурой у большинства ньюйоркцев. Через месяц после приезда я стала подмечать разные особенности и подтрунивать над ними.

Серьезно! Вам когда-нибудь приходилось обедать с коренной жительницей Нью-Йорка? Даже при ближайшем рассмотрении эти женщины в потрясающей форме, от макушки до пят, до кончиков пальцев. У них бе-зупречная прическа, безупречная кожа, а наряды, даже в винтажном стиле, выглядят как только что из магазина. И еще: они невероятно, фантастически худые.

Ладно, раскрою все карты: когда я впервые приехала в Нью-Йорк, я встречалась в основном с женщинами из индустрии моды. Позже я познакомилась со многими людьми и не могу сказать, что так выглядят все ньюйоркцы, о нет.

Но женщины, принадлежащие миру моды, – они не просто худые. Они худы по-нью-йоркски, то есть тают на глазах. Но при этом у всех благодаря пилатес изящные мускулы, в стиле Анны Винтур. Жирок на талии? Что, простите?

А с парижанами вы когда-нибудь обедали? Ладно, спрошу так: вы когда-нибудь обедали со мной?

В Париже обед обычно включает бокал вина и парочку десертов; закусок не существует, но слопать половину хлебницы – вполне нормально. Заканчивают обед чашкой кофе с дюжиной сигарет, приговаривая: «Знаю, кхе-кхе, это очень вредно, но так здорово!»