В погоне за Солнцем - Ричард Коэн Страница 23
В погоне за Солнцем - Ричард Коэн читать онлайн бесплатно
Во всем мире затмения вызывали у людей чувство глубокого страха, и все же простое объяснение их природы было предложено уже очень давно, в VI веке до н. э., философом Фалесом. Век спустя его земляк и коллега астроном Анаксагор (500–428) писал: “Свет у Луны не свой, но от Солнца… Затмения Луны бывают оттого, что ее заслоняет Земля, а иной раз и тела ниже Луны; затмения Солнца – когда его заслоняет Луна, по новолуниям” [120]. Впрочем, за эти мысли Анаксагор был обвинен в атеизме и приговорен к смерти (предпочтя ей изгнание), а связь между затмениями и несчастьями оставалась прочной и незыблемой следующие две тысячи лет.
В IX веке, когда никто не подвергал эту связь сомнениям, архиепископ Лионский засвидетельствовал три лунных затмения в течение одного года и записал, что каждый раз его перепуганная паства начинала дуть в рога, стучать в металлические инструменты и кричать Vince, luna (“Луна, победи!”), призывая Луну дать отпор [121]. Церковь официально запрещала такое поведение (как и во все последующие столетия), но не могла тягаться с силой суеверия; к тому же чудовище, поглотившее Луну, всегда отступало. Даже сам великий император был подвержен суеверию: в 810 году, когда Карлу Великому только исполнилось семьдесят, с интервалом в две недели произошли два затмения, солнечное и лунное (30 ноября и 14 декабря), и они настолько встревожили императора, что он поспешил составить завещание. А уже в конце января его не стало. Почти тридцать лет спустя, 5 мая 840 года, шестиминутное солнечное затмение так напугало его сына Людовика Благочестивого, что он тяжело заболел и умер еще до исхода июня (ожесточенная борьба за трон привела к заключению исторического Верденского договора, который разделил Западную Европу на три части – Францию, Германию и Италию).
Мало что изменилось даже в XVII веке, а зловещее сочетание полных солнечного и лунного затмений с интервалом в несколько недель друг за другом было особенно тревожным. Когда это произошло в октябре 1605 года, Шекспир использовал природное явление в качестве мощной метафоры надвигающегося рока, включив его в первый акт “Короля Лира”, где Глостер вспоминает недавний ужас:
Недавние солнечное и лунное затмения не сулят нам ничего доброго. Пускай исследователи природы толкуют их так и сяк, природа сама себя бичует неизбежными последствиями. Любовь охладевает, дружба падает, братья враждуют между собой, в городах восстания, в селах раздоры, во дворцах крамола, и распадается связь отцов с сыновьями. В моей семье этот негодяй восстает против предписанных законов – сын против отца; король идет наперекор природе – отец против дитяти [122].
Он уходит, оставляя на сцене своего незаконнорожденного сына Эдмунда. Глостер – хороший человек, хотя и наивный (как мы вскоре увидим в сцене с другим сыном, Эдгаром), и дитя своего времени в отношении суеверий. Эдмунд, с другой стороны, хотя и первый злодей, но мыслит крайне рационально:
Вот поразительная глупость: чуть только мы не в ладах с судьбою, хотя бы нелады эти зависели от нас самих, – винить в наших бедах солнце, луну и звезды, как будто подлыми быть нас заставляет необходимость, глупыми – небесная тирания, негодяями, лгунами и предателями – давление сфер, пьяницами, обманщиками и прелюбодеями – покорность планетному влиянию; и все, что в нас есть дурного, все приводится в движение божественной силою. Удивительная уловка блудливого человека – сваливать ответственность за свои козлиные склонности на звезды!
Скептицизм Шекспира разделял и его король. В тот же год, после девяностопроцентного затмения, Джеймс I написал сатирическое письмо лорду Солсбери, перечисляя все беды, которые его подданные могли бы приписать временному сокрытию светила. Король видел в суеверных предсказаниях работу дьявола и хотел запретить их. Но оба, монарх и драматург, одинаково не преуспели в изменении общественного мнения.
Джон Мильтон родился три года спустя после первого представления “Короля Лира”. В 1638 году он издал поэму “Люсидас”, где оплакивал смерть своего соученика по Кембриджу Эдварда Кинга, погибшего при кораблекрушении у берегов Англии:
В тот же год Мильтон путешествовал по континенту и посетил Галилея, находившегося под домашним арестом во Флоренции. Великий астроном был к тому времени слепым и изможденным стариком, но это не помешало их беседе. Хочется думать, что речь шла в том числе и о причинах затмений, но суеверия продолжали воздействовать даже на столь изощренный ум, как у Мильтона. В “Потерянном рае” описание былого великолепия падшего архангела передает то беспокойство, которое испытывает большинство людей перед лицом затмения:
К тому времени, когда Мильтон закончил свою великую поэму, упомянув затмения в книге второй (строки 663–666) и книге десятой (строки 410–414), он тоже полностью ослеп. Поэт страдал плохим зрением с детства и к 1647 году практически полностью потерял возможность видеть левым глазом. В течение следующих пяти лет он испробовал самые разные способы лечения, но к марту 1652 года сорокатрехлетнему поэту глаза отказали “без всякой надежды на дневной свет” [125]. В “Самсоне-воителе” (1671) он вкладывает в уста Самсон слова, которые могли бы быть и его собственными:
По удивительному совпадению, 29 марта 1652 года (по старому календарю) – в тот же месяц, когда Мильтон окончательно потерял зрение, – случился “черный понедельник”, то есть солнечное затмение, повергшее в панику всю Британию. Богачи погрузились в кареты и бежали из Лондона, повсюду процветала торговля зельями, смягчающими вредные воздействия затмения. В Далките (Шотландия) бедняки избавлялись от имущества, “ложились спиной на землю, глазами в небеса и страстно молились, чтобы Христос дал им вновь увидеть Солнце и спас их” [127].
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments