Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни - Джулия Кэмерон Страница 23

На письме найдется место для таких слов: «Я скучаю по Рипли, своему псу. Он был таким веселым и любвеобильным. Таким прыгучим и милым». Или для таких: «На этой неделе будет два года с тех пор, как умер отец. Может, купить скворечников, как он в свое время». На письме найдется место для всего, что нам необходимо и сказать, и услышать.

Мои утренние страницы можно было бы назвать «наставнические страницы»: они помогают выйти на связь с более мудрой и радушной частью меня самой, чем моя современная занятая персона деловой женщины. И хотя я немало ворчу и жалуюсь на страницах, я также любуюсь и восхищаюсь. Я сама себе деревенская сплетница: «А это ты видела? Ты слышала, что она сказала?» Когда пишу, я еще и задумываюсь: «А может, она имела в виду…» Это добавляет мне сострадательности.

Кристина – в крепком, но непростом браке. Муж в детстве потерял родителей и то и дело прячется в своей раковине, стоит ему учуять угрозу или потерять равновесие. Ни теплотой, ни уговорами невозможно его оттуда выманить, пока время и расстояние не заживят нанесенную ему рану. Для Кристины эти его уходы болезненны, она чувствует себя так, как будто ее бросили и предали. Она пишет, чтобы настроиться, чтобы слушать свое сердце, собственные нужды, а также ту часть себя, что в силах понять и выдержать эмоциональные бури мужа.

– Иногда мои страницы просят меня сходить на прогулку, купить хорошей пряжи, нарисовать акварелью именные таблички для выпускного моей племянницы, – рассказывает Кристина. – Бывает, они говорят, что муж просто обижен и напуган и вовсе не собирается меня бросать, а я – пусть даже собственный муж этого вот именно сейчас не замечает, – добрая и любящая женщина. Мои страницы подскажут: «свари суп» или «испеки пирог». Они напомнят купить марок и зажечь благовоние. И еще тысячей способов они не позволяют мне поставить на себе крест. Писать – словно общаться с мудрым старшим другом, который любит меня и желает мне только лучшего.

Иными словами, когда Кристина пишет, она – сама себе свидетель. Свидетельствовать – гораздо более деятельный процесс, чем может показаться на первый взгляд. У моего коня по имени Боб Хоуп [32]маленькие уши, он ими прядает от любопытства, когда через ограду и окно кабинета видит, что я что-то задумала. Его навостренные уши заставляют меня остановиться на миг и подумать: «Что я делаю необычного?» Когда пишу, задаю себе тот же вопрос.

Джозеф – управленец, он пишет, чтобы помочь себе сохранить связь с самим собой долгими суетливыми рабочими днями.

«Мне столько всего приходится переваривать, – говорит он. – Я каждый день встречаюсь со столькими людьми и столько всего делаю, что мне требуется место, где можно спросить у самого себя, что я обо всем этом думаю. Когда не пишу, жизнь проносится мимо так быстро, что я не успеваю ее рассмотреть и чувствую, что теряю связь с собой. А когда пишу, могу поговорить с самим собой и почувствовать себя не только Джозефом-начальником, а еще и Джозефом-человеком.

Когда пишем, замечаем малейшие отклонения от курса, ухудшения настроения или отношений. Но мы также углядываем и хорошее: новую светлую дружбу, в которой битком шуток, проделок и потех. «Вот это номер! – говорит нам текст. – Как это клево!»

«Мы работаем без остановки», – пишет мне Дэвид о своей командировке в Лондон, где у него встречи с утра до ночи. Он подчеркивает «без остановки» – и все-таки останавливается на минутку, чтобы написать мне.

Современная жизнь – как подъем по крутому склону. Она перегружена, требовательна, сложна. Нам нужен кто-то или что-то, чтобы поделиться, как нам тяжело. Нам нужен свидетель – и мы должны научиться им быть.