Правда и ложь о русской водке. АнтиПохлебкин - Борис Родионов Страница 23

Теперь попробуйте найти в тексте место, где иностранный путешественник «ясно говорит о монополии и употребляет именно этот термин». Естественно, не найдете. Единственное, о чем он упоминает, – это о том, что великий князь запретил изготовлять пиво и мед. В приведенном контексте речь идет скорее о попытке установления сухого закона, в результате чего великий князь «обратил их к хорошей жизни». То есть его действия были направлены на прекращение пьянства – и ни слова не говорится о том, что царский запрет связан с введением государственной монополии на крепкие напитки.

Более того, если бы это произошло, то ни о каком «обращении к хорошей жизни» и речи быть не могло. Наша история свидетельствует: когда в последующем была провозглашена царская регалия на винокурение и торговлю вином, вот тогда и началась история действительного спаивания населения , по крайней мере его части. И это вполне объяснимо – регалия на то и регалия, чтобы иметь с нее наибольший доход. А в нашем случае доход напрямую зависит от числа пьющих, как тогда говорили «питухов», и власть, как бы она внешне ни заботилась о «народной нравственности», по сути своей, всемерно поощряла потребление вина, приносящего ей весьма существенный доход.

Итак, действительный текст Барбаро о «запрещении употреблять цветы хмеля в чем бы то ни было» В. В. Похлебкин подогнал под необходимый ему постулат о винной монополии.

Когда в самом начале своей книги я сравнивал исследование В. В. Похлебкина с произведениями Дэна Брауна, имелось в виду как раз такое вольное обращение с историческими свидетельствами. В дальнейшем мы увидим, что это далеко не единственный случай, а сейчас давайте проследим, что же произошло. В. В. Похлебкин использует действительно существующие факты: реальный персонаж – Иосафат Барбаро, реально существующий труд, в котором он описывает увиденное в русских землях, в том числе и в Московском княжестве, упоминание об опьяняющих напитках и о запрещении их изготовления. (Кстати, у историков до сих пор нет единого мнения насчет того, бывал ли Барбаро в Московии лично или довольствовался рассказами о ней, услышанными в Золотой Орде.)

А дальше, как и у Дэна Брауна, начинается совершенно вольное дополнение реальных фактов вымышленными, необходимыми для убедительного обоснования заранее придуманного сюжета.

Короче говоря, первый признак не находит ни малейшего документального подтверждения. И это удивительно, так как для других гораздо менее значимых моментов В. В. Похлебкин приводит массу исторических данных, заполняя книгу подробным перечислением событий, происходивших на Руси в описываемый период, и демонстрируя энциклопедические знания по самым разным вопросам. Но ведь В. В. Похлебкин и сам говорит, что необходимых документов, относящихся к XIV-XV векам, не сохранилось, а потому факт введения винной монополии придется устанавливать не юридически, а «на основе анализа изменения условий, отражающих фактически наступивший экономический сдвиг, то есть на основе данных о резком расширении посевных площадей, посевов зерновых, значительном росте сборов урожая, явном скачке в увеличении оборотов торговли, заметном появлении повышенной потребности в деньгах, в переходе к товарно-денежным отношениям или в резком расширении масштабов таких отношений на внутреннем рынке» (стр. 68-69/35). Поэтому перейдем к рассмотрению остальных принципов, так как все они появились с одной декларированной целью – доказать установление винной монополии. Но помня об этом, мы все-таки не будем сужать задачу и посмотрим на доказательную базу более широко. Ведь теоретически может оказаться, что приведенные сведения, пусть они даже и не имеют отношения к монополии, могут тем не менее свидетельствовать о самом факте начала винокурения. Так что последуем за логикой автора «Истории водки».

Второй признак – резкий экономический подъем, который особенно характерен для появления винокуренного производства.

В доказательство приводится длинный хронологический перечень важнейших экономических событий исследуемого периода (стр. 101-103/51-52). Приведем часть из них.

...

Из анализа фактов, перечисленных в этом обширном перечне (причем сам анализ остался за кадром, автор сам для себя проанализировал и сообщает), В. В. Похлебкин выделяет единственное и действительно наиболее важное – замена прежних денег и введение новых средств оплаты товаров и труда. При этом на конец 80-х годов XIV века и начало 10-х годов XV века приходится переворот в области торговли и товарно-денежных отношений, что означает победу нового типа отношений.

И все – больше к приведенному выше перечню В. В. Похлебкин не возвращается. Казалось бы, для чего же В. В. Похлебкину приводить перечень целиком, если в обосновании второго признака он практически не участвует? Все дело в том, что наряду со временем В. В. Похлебкин обосновывает и место возможного возникновения винокурения. По его мысли, таким местом могло быть только Московское государство (соответствующему обоснованию посвящен целый раздел книги), и приведенный перечень преследует цель доказать это.

Будем считать, что факт переворота в области торговых и товарно-денежных отношений и победы нового типа отношений установлен. Какая же связь с введением винной монополии и с самим винокурением прослеживается в данном случае? А никакой. У В. В. Похлебкина об этом ни слова.

Гораздо плодотворнее в этом смысле другое обстоятельство, и, несмотря на то что в перечне событий оно почему-то отсутствует, В. В. Похлебкин его рассматривает намного подробнее. Речь идет о введении в первой половине XV века новой, более прогрессивной системы земледелия – трехполья: