Метод Мёрдока. Как управлять медиаимперией, уничтожать политиков и держать в страхе конкурентов - Ирвин Штельцер Страница 23

Это утверждение оспаривают уволенные сотрудники, включая Гарольда Эванса, выдающегося редактора The Sunday Times, который проработал в издании с 1967 по 1981 год, а затем занял должность редактора The Times, где оставался до тех пор, пока Мердок не уволил его по причинам, которые каждый из них видит по-своему⁵. Его оспаривают и конкуренты, которых Руперт сумел обойти. Сюда же можно отнести и несколько безучастных сторонних наблюдателей за событиями в мире СМИ. Оценивая мнения сторон, выступающих за и против Мердока, я могу всего лишь полагаться на свой личный опыт, полученный более чем за три десятилетия, и на слова людей на противоположной стороне сделок Мердока, а все они заверяли меня в своей безоговорочной уверенности в честности Руперта.

Однако этому ценному активу необходимо противопоставить статью пассивов в репутационном балансе Мердока. Прежде всего здесь будет репутация Руперта как человека, который переплачивает, или, по словам несостоявшихся конкурентов в торгах и некоторых наблюдателей, побуждает продавцов поднимать стоимость в сравнении с той, которая считалась бы справедливой в иных обстоятельствах. Кроме того, его причастность к колоритным таблоидам и то беззастенчивое удовольствие, которое приносит ему бульварная пресса наравне с дискомфортом, причиняемым истеблишменту, заставляют некоторых продавцов опасаться того, что Мердок с легкостью может опошлить контент любого вожделенного им бизнеса. Таков был пассив, с которым он участвовал в переговорах о покупке The Wall Street Journal. В итоге стоит принять в расчет и политику Руперта, и его нежелание скрывать свои взгляды от либеральных игроков, преобладающих в индустрии СМИ. Политическая позиция Руперта стала для Голливуда поводом к тому, чтобы противодействовать его появлению в либеральном заповеднике, где консервативные актеры жаловались на сложности в поиске работы. Они стали причиной громких стенаний нью-йоркских элит, вызванных покупкой Мердоком газеты New York Post. Руководствуясь позицией Руперта, несколько кабельных каналов отказались предоставить возможность вещания каналу Fox News Channel, сопернику олигополии либеральных сетей.

Вряд ли можно сомневаться в том, что при общем рассмотрении предпринимательские ходы Руперта в целом были феноменально успешными. Он сумел создать высокодоходную медиаимперию, имея на руках лишь крошечное наследство в виде одной газеты, ведущей борьбу за выживание. Это ему удалось не потому, что он полагался на приток капитала от своей крошечной газетенки, и не потому, что он убеждал инвесторов в необходимости выделить средства на нужную ему сделку, – во всяком случае, это не было первоочередной причиной. Руперт в значительной мере полагался на новые приобретения: покупку газет, кинокомпаний, телестанций и множества других активов того, что сегодня является бизнесом, отделившимся от медиахолдинга News Corp. – News Corp, одной из крупнейших мировых издательских компаний, включающей все печатные издания и HarperCollins, а также 21st Century Fox, развлекательную и новостную компанию, куда входят кабельные и широковещательные телесети и киностудии наряду с сопряженными бизнесами, определенная часть которых была впоследствии распродана.

Но в этих сделках есть кое-что, отличающее их от обычных сделок. Их успех, как минимум, с точки зрения Мердока, не может определяться лишь скрупулезными подсчетами или подробным изучением прибылей и убытков и отдельных транзакций. Их необходимо рассматривать в контексте долгосрочной жизнеспособности и перспективы роста бизнеса. Также необходимо учитывать и неэкономические факторы, так называемую «психологическую прибыль», которая уже упоминалась в предыдущей главе. The New York Post, которую Руперт заново приобрел после продажи, подчинившись правилу запрета на перекрестное владение СМИ, никогда не была прибыльным бизнесом. Но, по любым оценкам, за исключением общепринятой, она была успешной – и с точки зрения определенной доли власти, и хорошего повода для Руперта ежедневно появляться в офисе. Я помню, как однажды вечером мы с Рупертом, отужинав в спокойной обстановке, гораздо позже обычного вышли из ресторана под названием «21». Это одно из популярных мест среди успешных людей нью-йорка. Среди них политики (губернатор Нью-Йорка Хью Кери, Тед Кеннеди, Ричард Никсон), знаменитости (Лоренс Харви, Лорен Бэколл) и бизнесмены (Аристотель Онассис). Словом, заведение со статусом: как-то раз, в мои ранние годы, в ответ на вопрос, где оставить пальто, хостес на входе сказал, что у них нет гардеробных, поскольку у всех посетителей есть личный шофер.

Когда мы с Рупертом поднялись из ресторана на улицу, собираясь пешком прогуляться до Пятой авеню, где располагались наши респектабельные апартаменты, Руперта остановил незнакомец и сказал: «Благослови вас Господь, мистер Мердок, за то, что вы спасли New York Post». Для Руперта это было равноценно благословению, которое он однажды получил от кардинала Джона O’Коннора за сохранение рабочих мест для огромного числа католических прихожан среди сотрудников прессы.

То же самое произошло и с The Wall Street Journal (технически Dow Jones), за которую Мердок заплатил 5,7 млрд долларов, и несколько лет спустя 2,8 млрд от этой суммы ему пришлось списать в убытки. Несмотря на все убытки, это приобретение было тогда и остается по сей день воплощением давней мечты, о чем невозможно пожалеть. Точно так же, как учреждение серьезного издания The Australian и покупка британских The Times и The Sunday Times, приобретение The Wall Street Journal наделяло Мердока определенной респектабельностью, не говоря уже о силе влияния, которую никогда не принесет ни убыточный нью-йоркский таблоид, ни его прибыльные британские аналоги. Покупка трех новых изданий – The Australian, Times Newspapers, The Wall Street Journal – не вносила особого вклада в общую прибыль компании, а иногда, судя по традиционным расчетам, даже определенно вредила ей. Тем не менее Руперт считает, что каждое из этих трех приобретений, особенно если считать их частью общей конструкции компании, которой они сегодня и являются, было более чем оправданно. К тому же строка убытков в общем балансе вполне приемлема, особенно если рассматривать ее в контексте династических амбиций.

Нельзя сказать, чтобы Руперт любил убытки. Купив свои издания в Великобритании, он изначально попрощался с убытками. Позднее он предпринимал аналогичные шаги и в отношении The Wall Street Journal. Но снизить объемы затрат Руперту удавалось далеко не всегда – достаточно вспомнить его опыт управления стабильно убыточной New York Post. Тем не менее, когда речь заходит о газетах, он не желает сдаваться своим бухгалтерам и руководителям и уходить из этой сферы. Он считает, что новостные газеты имеют нематериальную ценность, которую можно превратить в материальную в контексте глобального медиаконгломерата с охватом News Corp.

Нет никаких сомнений в том, что собственные издания в США, Австралии и Великобритании наделяют Руперта властью, позволяющей ему влиять на определенные события, и это влияние выходит за границы тех стран, в которых публикуются его газеты. В свою очередь, такая власть наделяет бизнес драйвом и необычным шармом. Способностью привлекать руководителей и журналистов, движимых желанием выполнять работу, результаты которой не менее важны, чем финансовые показатели. Она обеспечивает особый компонент, которого не найти в большинстве других рабочих должностей – актуальность и безотлагательность. Это форма компенсации, которую компания может предложить талантливым редакторам, художникам и руководителям, жаждущим волнения спонтанности, необычайных историй и обмена головокружительным опытом. Среди всего этого далеко не последнее место занимает общение с тем, кого Эндрю Нил называет «одним из умнейших людей в бизнесе, обладающим неутомимым и безжалостным умом»⁶ – описание, которое, как подтверждает мой личный опыт, столь же верно, сколь и приукрашено. Покупая издание, Руперт получает нечто большее, чем печать и заголовки. Он приобретает интеллектуальный капитал, который можно использовать. Это находчивые репортеры с бесчисленным количеством контактов, обозреватели, которых можно отнести к одним из лучших аналитиков среди журналистов, архивы и данные, открывающие новые пути к монетизации, важные фигуры, которые Руперт способен передвигать по своей глобальной шахматной доске, когда такую необходимость еще даже нельзя предвидеть. Как-то по завершении одной из закрытых встреч со своими руководителями и редакторами Руперт подытожил: «Я не могу представить другую жизнь, которая была бы столь же интересной, волнующей и продуктивной, как жизнь, проведенная в эпицентре медиареволюции».