Отличное… где, с кем и как - Лена Ленина Страница 23

О том, как соблазнить короля красоты, и об иронии природы

Однажды руководство конкурса «Мистер Франция» пригласило меня войти в состав жюри. Приглашение я, ввиду устойчивого гетеросексуального интереса к молодым и мускулистым телам, приняла, спохватившись о том, что не должна сиять от удовольствия и восторга, а должна благосклонно кивнуть с видом, полным достоинства и осознания своего долга перед публикой.

Помимо меня, в составе жюри было много французских звезд под председательством режиссера Клода Лелуша. Мы любезно улыбались щелкающими вспышками фотографам и фальшиво целовались с коллегами по «непыльному цеху». И то и другое прекратилось с началом представления, которое заставило меня открыть рот и долго держать его в таком положении, не стесняясь присутствующих.

Нет ничего прекраснее для свободной девушки, чем зрелище облаченных в белье красивых мужских тел. У меня разбегались не только глаза, но и ручка по формуляру, на котором нужно было выставлять номера участникам конкурса. В конце концов, возле почти каждого имени стояло жирное пятно, так часто я меняла порядковый номер привлекательности юношей.

В финале, после объявления победителя, которым стал невероятный голубоглазый красавец блондин, всех членов жюри и предыдущих «Мистеров Франции» пригласили подняться на сцену для фотографирования. Тут уж я, воспользовавшись суматохой, раздала два десятка моих визиток и записала номера мобильных телефонов как победителя, так и пятишести предыдущих коронованных «Мистеров».

Наутро улова ждать долго не пришлось, клевало достаточно часто. И уже в этот же день я обедала с роскошным «Мистером Франция». Он оказался довольно неглупым, острым на язычок сотрудником компьютерной компании, названия которой я не запомнила, потому что в этот момент была сосредоточена на его мускулистом торсе, обтянутом белым стрейчевым трикотажем. В течение обеда у меня случались и другие провалы в концентрации внимания, особенно тогда, когда я сосредоточивалась на его белозубой улыбке или красивых пальцах. Я с ужасом ждала момента, когда он встанет для того, чтобы выйти в уборную, предоставив мне возможность полюбоваться на его обтянутые кожаными брюками ягодицы. Когда такой момент настал, я уже была близка к состоянию, в котором, попроси он меня отписать ему в завещании «заводы и пароходы», я бы сделала это.

Во мне боролись две стороны моей сущности. Одна, самая крупная, дьявольская сторона, хотела оказаться с ним на необитаемом острове. Другая сторона хотела написать стихотворение. Ужин был компромиссом.

То, что случилось после ужина в одном из парижских отелей, я не могу описать из опасений, что мой сын или моя мама захотят ознакомиться с моим творчеством поближе. В результате я решила увеличить количество членов моей семьи на парочку хорошеньких ангелят. Но это пока было еще не точно. Только десять к одному.

Мысль об ангелочках приходила ко мне регулярно во время наших встреч у него в загородном доме, у меня на холостяцкой квартире да еще в пятишести романтических отелях. Когда ясность мысли снова вернулась ненадолго ко мне, я решила совместить приятное с полезным и уговорила его 2–3 раза в неделю заниматься со мной бадминтоном, теннисом и сквошем. Спорт, совмещенный с эстетическим наслаждением, оказался менее утомительным. Вид его загорелого, мускулистого, вспотевшего тела воскрешал во мне генетические воспоминания о том, что наши предки чаще занимались любовью, чем изучали биржевые котировки.

Однажды мы отдыхали за городом, и в приятной романтической обстановке мою «Мисс», как я его дразнила, что его ужасно злило, потянуло на откровения. «Хочешь, я расскажу тебе страшную семейную тайну?» Любая настоящая женщина на этот вопрос отвечает: «Да!», причем скорость этого звука, вопреки законам физики, опережает в таких случаях даже скорость света.

Всетаки не самые умные мужчины записываются на конкурсы красоты, потому что то, что он мне рассказал, рассказывать не надо было ни одной женщине.

Оказалось, что отцом его мамы стал ее собственный дедушка. То есть милый мужчина изнасиловал собственную дочь, и мать моего друга родилась плодом инцеста. Проблема ее жизни заключалась не в том, что ее очень не любила за это и собственная мать, и другие добрые родственники, а в том, что у нее родилось двое контрастных детей, мальчик — красавец, мой «Мистер Франция», и девочка — даун, отданная при рождении в соответствующий дом для детейинвалидов.

Как только я услышала этот ужас, у меня резко пропало желание видеть в моем друге удачного донора. А он расплакался. А я гладила его по голове и думала о том, как коварна бывает Природа.