Путешествие Сократа - Дэн Миллмэн Страница 22

— Отдай медальон, а не то я позову караульных.

— Давай, зови, — все так же ухмыляясь, ответил Закольев. — Зови-зови, я слушаю.

— Думаешь, не позову?

— Ждешь разрешения?

Сергей едва не застонал от бессильной ярости.

— Вот что, оставь медальон себе. Верни только фотографии родителей. Другого мне ничего не нужно. Дмитрий, ну зачем нам расставаться врагами?

Молчание Закольева было красноречивее любого ответа. Не тратя больше слов попусту, Сергей прыгнул на Закольева и что было сил пнул его сапогом в живот. Удар пришелся в солнечное сплетение, и Сергей услышал, как воздух со свистом вырвался из закольевской глотки. Закольев переломился пополам, но не упал. Сергей потянул его на себя, вцепившись в гимнастерку на плечах Закольева, чтобы свалить его на землю, но Закольев вдруг сам так боднул его в грудь, что Сергей потерял равновесие. Еще миг, и уже Закольев бросился на него и захватил локтем за шею.

В этот раз точно конец, только и подумал Сергей.

Паника огненной волной прокатилась по его телу, чтобы смениться холодной ясностью. Его первым порывом было зафиксировать предплечье Закольева подбородком, чтобы, согнувшись, бросить нападавшего через себя. Но по тому, как Закольев держал центр тяжести, было ясно, что он готов к этому. Тогда Сергей резко повернул лицо к сгибу локтя, чтобы рывком высвободить голову из захвата. Это была ошибка. Закольев только сильнее сдавил его шею. Но он не знал, что Сергею больше не страшны удушающие захваты. Теперь он мог удерживать дыхание более двух минут. Расслабиться и тянуть время...

...Вот то знакомое давление в висках, которое ему уже пришлось ощутить однажды, первые черные точки в глазах, за которыми полная чернота и потеря сознания. Чтобы обмануть противника, Сергей отчаянно забился в Закольевских объятиях и вдруг затих и обмяк, словно бы лишился чувств. Теперь Закольеву оставалось или выпустить из рук его отяжелевшее тело, или дальше держать его на весу. Притворившись мертвым, Сергей выиграл несколько драгоценных секунд. Но если Закольев не выпустит его сейчас же... еще секунда и... в глазах стало совсем черно...

Отпрянув, Закольев резко отпустил его. Тело Сергея с глухим стуком свалилось на влажную землю. Не открывая глаз и не подавая признаков жизни, Сергей лежал, чувствуя, что Закольев сейчас рядом, начеку, готовый ко всему. Он не уйдет, не добив противника.

Сергей резко открыл глаза. Закольев был где-то в шаге от его. Впившись взглядом в бледное закольевское лицо, он увидел,как расширились его зрачки, увидел в его глазах растерянность и страх. Закольев рванулся к нему, но Сергей ответным движением откатился набок, сжавшись пружиной, и молниеносно ударил его ступней в колено.

Закольев, взмахнул руками, рухнул на землю.

Вот она, его удача, та припасенная для себя секунда, что может изменить любое событие, любой поединок, — это о ней говорил ему Казак! Но лишь секунда — заревев, как зверь, Закольев перекатился на живот, оперся на локти, готовый рывком встать и кинуться на него. Сергей не ждал пока он встанет. Схватив подвернувшийся под руку холодный плоский камень, он прыгнул на Закольева и с размаху опустил камень на голову противника.

Кровь хлынула у того изо рта, из ушей, и Сергей, словно обезумев, замахнулся еще, чтобы разнести ему череп. Но занесенная рука так и осталась неподвижной. Тяжело дыша, Сергей поднялся, все еще держа камень над головой. Затем, опомнившись, отшвырнул камень.

Закольев не двигался. Медальон! Где медальон? Сергей задрожал как в лихорадке. С трудом перевернул Закольева на спину, стал обшаривать шею и грудь. Вот он! Судорожным движением сорвал медальон с шеи, Сергей стал машинально возиться с застежкой, но дрожащие пальцы отказывались повиноваться. Затолкав медальон в карман, он вскочил на ноги. «Уходим, скорее уходим, — говорил себе Сергей, — пока не пришел в себя Закольев, пока не стало совсем светло». Теперь у него есть немного времени. Закольев, сам того не зная, удружил ему, украв записку. В школе, наверное, решили, что он в самоволке, и вместо погони будут ждать его, чтобы примерно наказать. Пусть ждут. Когда они поймут, что он не вернется, Сергей уже будет слишком далеко. Подхватив свой вещмешок, Сергей поднялся, чтобы снова взяться за свое бревно.

Сам не зная почему, он вдруг замер и склонился над Закольевым. В белесом предутреннем тумане полуоткрытые, невидящие глаза Закольева, смотревшие в никуда, смертельно напугали его. Сергей вдруг понял, что грудь Закольева не движется. Он осторожно положил руку ему на шею. Пульса не было.

Я ударил его сильно... слишком сильно.

Вздрогнув, он попятился прочь от тела. Беги, беги отсюда! — кричало все в нем.

Отчаяние придало ему сил. Продравшись сквозь заросли камыша, он стянул замшелый ствол в воду. Против ожидания, тот не только не пошел ко дну — очевидно, дерево вполне могло выдержать и Сергея. Как можно туже затянув лямки вещмешка на плечах, Сергей лег животом на бревно, обхватил его ногами и стал грести, направляя свой импровизированный плот прочь от берега.

Обжигающе холодная вода мгновенно привела его в чувство. Руки и ноги сразу же замерзли, и Сергей вдруг понял, насколько рискованный он выбрал способ побега.

Чуть зазеваться, потерять равновесие — и тут же сам уйдешь под воду. Он постарался отгрести подальше от берега, под укрытие плотного тумана, стоявшего над озером. На всякий случай — так его не заметит никто, никакая погоня, даже если она будет. Правда, теперь и он с трудом различал очертания берега. Слишком далеко заплывать тоже не стоит. Не рассчитать свои силы смертельно опасно, так можно и на берег не выбраться. Его, не переставая, била дрожь, и от холодной воды, и от того, что пришлось только что пережить.

«Я убил Закольева. И это больше не самоволка. Я преступник, бежавший с места преступления. И что из того, что это была случайность? Тем более в случайность никто не поверит. Все знают, что мы были на ножах с Закольевым из-за медальона».

Ему вдруг захотелось вернуться, все объяснить... но что именно? Что он решил сбежать и то же самое задумал Закольев? Записка к дяде не попала, и теперь нет никакого оправдания, никакого извинения, которое бы удовлетворило господина директора.

Что сделано, то сделано. Закольев мертв, а Сергею придется жить с этим до конца своих дней.