Позывной — Кобра. Записки "каскадера" - Эркебек Абдуллаев Страница 22

— На самом деле все было несколько иначе. Возвращались мы в прошлом году из Кабула с «Каскадом». В Ташкенте ребята разбрелись по городу. Собирать пришлось их долго. Подхожу к самолету, а в дверях качается невменяемый в дугу парень, не пускает на борт. Говорю ему:

— Я командир корабля, как без меня полетите дальше?

— А мне все «парванист»! — отвечает.

Пришлось вытащить пистолет и потыкать в лоб. Он меня сразу зауважал:

— Однако свой мужик! Пойдем выпьем?

Тут бортмеханик шепчет, что они провели на борт двух девчат. Осмотрел самолет — никого нет. Догадался, что их спрятали за створками грузового люка. Подошел туда и громко говорю:

— Сейчас поднимемся на высоту 10 километров, там мороз минус сорок и кислорода мало. За четыре часа полета превратятся ваши дамы в сосульки.

Девчата сразу в рев. Открыли створки, выпустили. Не стали сдавать в милицию, просто выгнали с территории аэропорта.

Перелет через границу

Наш борт заправили горючим, полетели дальше. Над государственной границей СССР проревела сирена. Плеснули по кружкам. К нам спустился командир корабля. Выпили. Прильнули к иллюминаторам. Под нами широкая Амударья, разделяющая два мира. На нашем берегу ухоженные зеленые просторы сельхозугодий, асфальтированные дороги и богатые села с белоснежными домами, сверкающими оцинкованными крышами. На другом берегу серые убогие домики, малюсенькие квадратики полей. Контраст разительный!

Над Кабулом пристроился эскорт боевых вертолетов. Пара МИ-24, прикрывая от душманских ракет, шла немного ниже сбоку заходящего на посадку ИЛ-76, щедро выстреливая в разные стороны звездочки тепловых ловушек.

В Кабульском аэропорту грохотали турбины, махали лопастями вертолеты. Четверка пятнистых МИГ-21 с красными звездами на килях и с бомбами на подвесках в плотном строю одновременно оторвалась со взлетно-посадочной полосы. Лидировала «спарка». Мы догадались, что в переднем кресле афганец-наводчик.

На стоянке толпились загорелые, продубленные «каскадеры», упакованные в «фирму» и кожу, с огромными колониальными чемоданами. Они возвращаются домой, мы их заменяем. Нашу группу встречал Серега «Кровавый». Вроде недавно расстались, но в его повадках уже чувствовалось что-то особенное, отличавшее от нас. Даже по тому, как он носит оружие, было видно, что это матерый вояка. Возгласы, объятия, похлопывания по плечам.

Минут через пятнадцать вернулись «Мигари», чертом прошли над нами, крутнули «бочку». Понятно: отбомбились удачно. В отличие от них, «спарка» не хулиганила и села нежно.

«Каскадеры» погрузились на борт Ил-76. «Омеге» подали автобусы с задернутыми шторами. Однако Серега посадил нашу группу в хлебовозку. На вопрошающие взоры лишь усмехнулся:

— Береженого бог бережет.

Начало работы

Наша группа «захвата» разместилась на вилле и в подсобном помещении представительства КГБ в Кабуле, а остальные восемь групп были разбросаны по провинциям.

Пару месяцев нас почти не загружали работой. Мы занимались разной мелочевкой, например наводили порядок в приданной группе обеспечения, доставшейся нам в наследство от «Каскада». Представьте такую картину: у ворот виллы часовой в затрепанном хэбэ, без головного убора и ремня, в рваных спортивных тапочках на босу ногу, но зато при автомате на плече, жуя жвачку, лениво валяет за шкирку в густой пыли местного мальчонку, приговаривая «буру, бача», что означает «пошел вон, мальчишка». Остальные пацанята весело скачут вокруг, выкрикивая русские ругательства. Интернационализм в действии!

Используя «жидкую валюту» и личные связи среди офицеров 40-й армии, нам удалось за короткий срок помыть, одеть и накормить наше расхристанное воинство. Они стали похожи на солдат, а не на бандитов с большой дороги.

Вечерами бегали в советское посольство смотреть фильмы и кадрить тамошних дамочек. Они нами восхищались, жалели, кормили домашними пирогами и согревали, как могли. Ревнивые посольские мужики не раз использовали «дипломатические приемы» воздействия на наше начальство, пытаясь закрыть нам калитку, но открытого обострения отношений избегали.

Постепенно начали втягиваться в работу. У меня было несколько обязанностей: советника начштаба и особого отдела оперативного батальона 5-го управления ХАД, завскладом вооружений отряда «Омега», специалиста по обезвреживанию взрывоопасных предметов.

Работа советника заключалась в том, чтобы научить афганских офицеров организации штабной работы и агентурно-разведывательной деятельности. Забавное в этом было то, что я не знал их языка, а они — русского. Общались мы через переводчиков — солдат срочной службы, призванных из Таджикистана. Но сперва этим солдатам пришлось прочитать краткий курс оперативной подготовки: кто такой агент, резидент, связник, тайник и т. д. — в нарушение всех существующих инструкций и правил конспирации.

Как у завскладом вооружений, у меня тоже было немало головоломок. Откуда-то образовался излишек автоматных и пулеметных рожков, штык-ножей и ночных прицелов. А с автоматическими 30-мм гранатометами АГС-17 был и вовсе анекдот: их было четыре штуки, к ним — пять оптических прицелов, но все девять единиц по номерам не соответствовали числившимся в описи. Лихие были все-таки наши предшественники ребята-«каскадеры», если умудрились все так запутать!

Ну, а работа специалиста по обезвреживанию взрывоопасных предметов и вовсе требует отдельного разговора. Мне довелось дважды выгребать из подвалов 5-го управления тонны снарядов, мин, ракет и патронов — расплющенных, раздавленных гусеницами танков, неразорвавшиеся авиабомбы, а также кучу всякого хлама, назначения которого даже я не знал. Это, пожалуй, было самым неприятным. Как-то одна такая штука щелкнула у меня в руках и начала нагреваться: а мы в этот момент везли в уазике несколько сот килограммов взрывоопасного груза, плюс у каждого на руках по два изувеченных снаряда, требующих деликатного обращения. К тому же оказались мы на людном перекрестке.

Я представил, как взрываемся, а весь наш смертоносный груз разлетается на сотни метров вокруг и тоже взрывается… Но, к счастью, оказалось, что это изделие — всего лишь химический источник электроэнергии к душманскому ПЗРК. «Черт, — подумал я после, — не пропускал бы занятия на курсах ПВО, не было бы такого ляпсуса».

А однажды мы разжились ящиком хозяйственного мыла, по незнанию занесенного афганцами на склад тротила. Я сделал страшные глаза и объявил, что это очень опасная взрывчатка, требующая немедленной эвакуации и уничтожения. Мы вывезли его и по-братски разделили среди афганских саперов. Естественно, на другой день об этом знало все 5-е управление. Наш юмор оценили.

Праздник Саурской революции

В апреле партнеры пригласили нас на прием в честь очередной годовщины Саурской революции. По этому случаю в 5-м управлении ХАДа натянули огромную армейскую палатку. Рядом под открытым небом расставили стулья, возвели трибуну. Несколько сот афганских оперативников, советников и каких-то дехкан в национальной одежде занимают места. В президиуме — руководство. Выступающие произносят речи, однако наше внимание больше занимает обслуга, которая заносит в палатку разнообразные закуски и запотевшие бутылки. На трибуне появляются начальник Управления доктор Баха и наш генерал с переводчиком. Баха отмечает огромную заслугу своих негласных помощников в деле борьбы с бандитизмом. Затем начинает по одному приглашать агентов, жмет им руки, что-то говорит. Наш генерал вручает им всем памятные часы от имени советского правительства, тоже жмет руки.