Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни - Джулия Кэмерон Страница 21

Собираясь писать, я поставила слева от себя большую вазу с сиренью. Цветы источают густой аромат. Они навевают дрему и будоражат чувства. В них те же чары, что и у гамака жарким летним днем.

Я поставила на стол цветы, чтобы было с кем поговорить. Мне сегодня одиноко.

Если верить распространенным мифам, писатели – нелюдимы. Одна из самых распространенных причин творческого застоя – страх одиночества, которое люди ассоциируют с писательством. Если верить байкам, что писатели – одиночки, и при этом не стремиться к одиночеству, что еще остается, кроме как откладывать свое писательство?

Столько уж написано было об одиночестве писателей, но правда, какой я ее знаю, – чуть ли не ересь: мой опыт говорит, что не писать – это очень одиноко. Стоит мне дать себе писать, все остальное приходит в равновесие. Получив свою ежедневную писательскую дозу, я могу с чистой совестью общаться с людьми. Тогда у меня получается присутствовать целиком в собственной жизни, а не жить в Небыляндии писателя, который не пишет, а пребывает в сумеречной зоне и никак не может насладиться тем, что есть, потому что все время должен быть где-то еще – за письменным столом.

Не знаю, почему мифы о том, что писатели – волки-одиночки, так распространены – и так убедительны. Наши величайшие писатели были светскими львами. У молодого Хемингуэя был внушительный круг общения – Фитцджеральд, Стайн, Дос Пассос, а также целая коллекция разнообразных и страстных увлечений. Большинство писателей на самом-то деле довольно общительны, они собираются в кафе, звонят поворчать друг на друга. Но шуму вокруг одиноких писателей все равно хоть отбавляй. Я иногда и сама в это верю: «Я бедная-несчастная. Приходится сидеть в комнате одной-одинешеньке и писать…»

Но мы не сидим там одни-одинешеньки. Мы в комнате, где битком переживаний, где не протолкнуться от наших воспоминаний, мыслей, чувств, дружб, приобретений и потерь. Сегодня я одинока, потому что вчера написала недостаточно. Если не пишу, упускаю нить собственного сознания. Теряю себя. Мне не хватает меня самой, моей осознанности. Хотя может казаться, что не хватает кого-то еще – но и так бывает.

Нынче мне не хватает друга Дэвида. Он улетел в Европу по работе и сегодня не выходил на связь. Мне не хватает потока его мыслей в мою жизнь. Его присутствия и того, как он поразительно умеет меня смешить. Дэвид «врубается» в меня. Отчасти мне недостает и той себя, в которую он врубается. Я пишу эти строки и понимаю, что вчера не писала и потому упустила из виду ту себя. Потеряла себя сама и обвинила в этом Дэвида. Вообще-то мне недостает нас обоих.

Минуту назад мне звонила подруга Лора. Звонила поговорить об одиночестве. Сейчас она переживает многомесячную разлуку с любимым.

– Знаешь, как я с этим справляюсь, – рассказывает она. – Я просто пишу и так продираюсь через это.

Не писать – одиноко. Не писать – значит зацикливаться на себе. Обрывать связь с окружающими. И с самим собой. Писать – значит поглядывать на внутренний компас. Сверяться и находить ориентиры. Ага! Я чувствую, думаю, помню… Когда мы знаем точно, что именно делаем, становимся открытее, точнее и доброжелательнее во всем: я все еще скучаю по Дэвиду, но уже не могу винить его в этом. Сама виновата, что не писала вчера.

Именно поэтому я считаю, что писательство – защита от одиночества. Это бальзам, который его исцеляет. Это связь в первую очередь с самим собой, а следом и с другими. Мы занимаемся «письмом», а ведь это и есть письма. Самим себе. И всему миру.