Мальчик - Рита Волкова Страница 20

Мне согре… согретьсябы!

Мысли клубами путаютсяв клубки.

Крысы, крысы, кругомкрысы!

Они меня окружили!

Да они же меня сожрут!

Скора…. скорая! Какже это?! А!

Непослушные пальцы

набирают короткийномер.

В трубке звучитприветливый голос:

– Назовите адрес,

фамилию, возраст,что вас беспокоит?

– Адрес… адрес…

Не помню, не знаю! Яже у-ми-раю! —

спотыкается о словаЛенка.

На другом концепровода:

– Алло, алло, девушка,

я вас не понимаю! —

пытается разобратьсяв чем тут дело голос из трубки.

Короткие гудки

врезаются прямо вмозг.

– Ммм, я умираю,

а она про адрескакой-то!

Так, спокойно!

Спасение утопающих—

дело рук самихутопающих! —

говорит она самасебе.

Стоп-кадр: Питер,

над ее головой

раскинулась

«шевчуковская» белаяночь.

Кто-то «пилит» наскрипке,

кто-то блюет вподворотнях.

Не дожить, не допеть,

не дает этот городуснуть

И забыть те мечты,

чью помаду не стерна щеке

В эту белую ночь

твои люди, шаги, каквраги,

В обнаженную ночь

твоя медная речь –острый меч

В эту белую ночь,

да в темные времена

как ты там,

за чертой, где-то тамв тишине,

Заболел я душой,

что вернулась ко мне

эта белая ночь,

без одежд ждет ипросит любви

Эта голая ночь,

пропаду я в объятьяхее, не зови

в эту белую ночь,

да в темные времена[20 - Ю. Шевчук «Белая ночь»]

* * *

«За то, что она была

слишком чувствительна»,—

листаю я

страницы журналаискусств,

внимательнорассматривая

причуды ФрансискоГойя [21 - «Por qué fué sensible» из серии офортовхудожника Франсиско Гойя.].

Убейте меня за то,

что я был слишкомчувствителен!

Любой проходящий

может смело бросить

в меня камень иплюнуть в лицо!

Не испытывайте комне сочувствия,

питайте жалость!

Я бы сам себя изжил,

но самоубийство –это грех!

Я запутался в именах,

как в окончанияхслов.

Твой запах осталсяна моих руках.

Ты пахнешь «лилейнойводой» —

нежным розовымлотосом.

Кто ты мне?

Просто любовница?

Или все-таки любимая?

Кого из этих

двух барышень ялюблю?

Покладистую Еву

или страстную Лилит?

И Бог, видя одиночествоАдама,

сказал сам себе:

«Нужно создать дляАдама нежную подругу,

дабы человек вкушалотрады рая

не в одиночестве».

И поймал устремленноеввысь пламя

и из его зыбких,порхающих языков

сотворил первуюженщину – Лилит.

И, посмотрев на своесоздание,

восхищенно сказал:«Добра, ибо прекрасна».

И подозвал к себеАдама.

Вложил маленькуюруку Лилит

в ладонь прачеловека…

Но Лилит оказаласьсамовлюбленной

и строптивой.

* * *

И внял господьстенаниям Адама

и преисполнился кнему жалостью,

размышлял о том,

что невозможен союз

устремленного ввысьогня

со льнущей в землеперстью.

И погрузил он Адамав сон

и из ребра его

создал ему новуюподругу – Еву,

чтоб по происхождениюсвоему

была бы Адаму покорна,

могла бы любитьтолько его

и умела бы утешатьего.

И отверз очи своиАдам

и увидел рядом ссобою

новую подругу,

не столь совершенную

и огненно-прекрасную,

как Лилит,

но тоже прекрасную—

и прекраснуюпо-человечески,

наделенную душойчеловеческой.

И подошла Ева к Адаму,

и положила головуему на плечо,

и нежно ему улыбнулась,

устремляя преданныйвзор

в ответ на грустный,

мечтательный взорАдама [22 - Из произведения АветикаИсаакяна «Лилит»].

В минуту осекаюсь,

одну точно любил…

Если бы я знал,

что мы больше ни разуне свидимся,

я не выпустил бы твоюруку из своей!

Это ностальгия потой осени,

которая нам не быладана!

Она, как вино красноесухое

с легкой пасленовойгоречью,

сгустком бордовым

течет через горло.

В моем сердце,

как и в сердце Кая,

застряли осколкизеркала.

Закончен бал, погаслисвечи.

Дворник сметаетконфетти

и блёстки с паркетаасфальта.

Вчера лежал на прянойосенней листве,

у подножия таврическихтополей.

О чем я думал?

Да ни о чем!

В моей голове пустота.

Молчание мысли.

Когда стоишь нарубеже,

когда уже невозможно

ничего вернуть,

хочется довольностранных вещей: