Радикальное спокойствие. Созерцательные практики для глубинного благополучия - Лобсанг Тенпа Страница 20

В отличие от осознанности в популярном понимании – осознанности, полностью ориентированной на переживания текущего мгновения, – памятование как умственная функция может в том числе удерживаться на объектах, связанных с прошлым или грядущим, – например, на некой цели. Сохраняя памятование, я могу мгновение за мгновением удерживать в уме желание в будущем достичь умственной свободы: помнить о цели, которая пока не реализована. Кроме того, эта умственная функция вполне может сопровождаться конструктивными формами анализа – а стало быть, совсем не обязательно полностью исключает наличие каких-либо суждений, что предполагается в современных интерпретациях.

Памятование, как и осознанность в популярном смысле, – одна из конкретных форм, которые мы можем придать своему ведению. Зачем она нам нужна? Мы используем эту умственную функцию, чтобы удерживать в своем сознании некий объект. Что это за объект? В практике этики памятование старается не забывать об избранных нами принципах, например, об идеале ненасилия или пяти тренировках. Оно же помогает не забывать и о диете: мы в буквальном смысле помним о желании временно отказаться от сладкого или жареного. В медитации памятование удерживает объект концентрации или анализа: дыхание, тело, ум, образ и так далее. Упражняясь в сосредоточении на телесных ощущениях или положении тела, мы просто стараемся не забывать о них, мгновение за мгновением. Этот процесс иногда описывается как «поддержание потока памятования»: мы располагаем мгновения незабывания одно за другим, как фишки домино. Чем дальше мы продвигаемся в практике, тем меньше становится зазор между фишками и тем меньше нарушается их непрерывность в целом.

На первых порах поддерживать подлинную непрерывность памятования практически невозможно. Мы отвлекаемся уже через несколько мгновений после начала практики – иногда на несколько секунд, иногда на несколько минут, а иногда и на все оставшееся от сессии время. Участники групповых медитаций порой говорят: «Только услышав гонг в конце практики, я вспомнил, где нахожусь и чем должен заниматься, – настолько меня увлекли мысленные истории!» Чтобы засечь отвлечение как можно раньше, мы используем и развиваем еще одну умственную функцию – самонаблюдение, то есть периодически повторяемую проверку состояния тела и ума.

Самонаблюдение, также называемое бдительностью, можно описать как часть ума, которая в формальной практике отслеживает качество сосредоточения. Кратко проверяя состояние тела и ума, мы, например, можем заметить: ум отвлекся, тело напряглось и так далее. На уровне повседневного поведения эта же функция проверяет, помним ли мы о своих принципах – от ненасилия до отказа от сладкого. Именно она позволяет нам поймать себя за мгновение до того, как мы откроем холодильник или скажем резкие слова, о которых сами потом стали бы жалеть.

Что делать, когда самонаблюдение замечает отвлечение? В первую очередь важно не стыдить себя: резкость в наш собственный адрес не только не поможет, но и помешает развитию сосредоточения. Настойчивость в практике лучше развивать на основе доброжелательности и сострадания. Воспитание ума во многом можно сравнить с воспитанием щенка. Когда щенок уползает с того места, куда мы его усадили (со словами «Сидеть!»), мы просто нежно поднимаем его и возвращаем на исходную позицию. Ругань не ускоряет процесс тренировки. Проявляя мягкую настойчивость, мы расслабляемся, отпускаем отвлечение и возвращаемся к своему объекту. Усилия, требуемые в практике сосредоточения, можно сравнить с настойчивостью большой и неторопливой реки: она непреклонна и в то же время мягка. Таким же должен быть поток объединенных памятования и бдительности.

Самонаблюдение отмечает не только неусидчивость и блуждания ума. Оно же регистрирует и противоположное им состояние – вялость, которая иногда перерастает в сонливость (и даже в сон в прямом смысле этого слова: когда на групповой сессии некоторые практикуют лежа, нередко можно услышать мерный храп). Что предпринять, когда проявляется это препятствие? Заметив, что фокусировка стала менее четкой, мы оживляем интерес как к сосредоточению в целом, так и к нашему личному объекту – например, к телу, дыханию или мысленному образу. Усилив интерес, мы более четко наводим на объект внимание – и продолжаем поддерживать непрерывный поток памятования, не забывая периодически сканировать состояние ума и тела с помощью бдительности.

Таким образом, развивая три качества сосредоточения, мы ищем тонкое равновесие ума, стараясь в равной степени удалиться от двух главных врагов концентрации – возбужденности и вялости. Противоядие от возбужденности – чуть большее раскрепощение. Противоядие от вялости – усиление внимания к объекту. Главные инструменты, которые мы применяем для решения этих задач, – это и есть рассмотренные нами функции памятования и самонаблюдения. Сам процесс устранения двух крайностей укрепляет качества расслабления, устойчивости и ясности в нашем уме.