Что будет дальше? Искусство превращать истории в сценарии - Робин Махержи Страница 19

Мы уже посвятили некоторое время изучению обильных, многоплановых и мощных с точки зрения философии литературных источников, таких как «Двенадцатая ночь» или… э-э, «Жители Ист-Энда». Однако не все, что вы пишете, должно становиться темой докторской диссертации (впрочем, тут все зависит от диссертации). Джон Уэйн однажды так описал своих персонажей: «Нет никаких нюансов. Они несутся вперед и, как правило, дерутся за нечто более важное, чем жалкий довод в споре». В данном случае действует принцип сферы деятельности. Ваш сюжет может быть живым, развлекательным и поверхностным, а может – неторопливым, тягучим и глубоким. Это вопрос впечатления, а не качества. Возможно, у вас как у зрителя и как у писателя есть собственные предпочтения, которые меняются со временем – или вовсе каждый день в зависимости от настроения. Аналогичным образом разные работы могут требовать разного подхода. Возможно, у вас есть идея для сериала о дерзких парнях – забавного, увлекательного и не требующего больших умственных усилий. А может, вам было видение, как разверзнутся небеса. Значение имеет только аутентичность.

Когда слышишь речь, лишенную лукавства и обмана, это, как правило, освежает. Мы ценим честность. Ценит ее и ваша аудитория. Так что оставайтесь верны своему голосу, найдите его, если это нужно (вся суть романа «Ромовый дневник» в том, что Хантер С. Томпсон искал свой голос). Возможно, сначала он не будет отчетливым. Порой творчество дается таким трудом, потому что мы пытаемся писать, как кто-то другой. Неудивительно, что приходится трудно! При этом киноиндустрия возлагает большие надежды на «голос», даже если в процессе производства он порой обезличивается. Чтобы найти его, надо писать, забраковывать результат и снова писать. Когда найдете – узнаете, как узнает и ваша благодарная аудитория. Порой нас, сценаристов, поглощает машина кинопроизводства, но зритель не намерен слушать механический шум. Если ему приспичит, он позвонит по номеру автоматизированного распределительного центра и наслушается вдоволь. Оттачивая сценарий, вам, возможно, придется устранить излишества, но не увлекайтесь, иначе ваша работа перестанет жить и дышать красотой, энергией и даже великолепием, какие свойственны лишь человеческому сердцу.

Тонкости

Заглянув в свой блокнот, вы, вероятно, увидите множество торопливо набросанных вертикальных конструкций – случаев, в которых скрыт некий смысл. Зачастую они представлены в виде конкретного «обиталища и имени». Ребенок в поезде тянет маму за руку, указывая пальцем на лошадь, пасущуюся в поле, но мать не отрывается от смартфона – она слишком занята. В глазах ребенка – обида, и вы понимаете, что он внезапно испытал одиночество. В результате это может превратиться в запись в духе: «Ребенок в поезде, лошадь в поле, смотрит вокруг, мать слишком занята». Вы собрали немного Основы. Обстоятельства могут измениться в угоду конкретному повествованию, как мы уже видели, но смысл останется неизменным.

Порой мы просто болтаемся без дела, и вдруг нас осеняет: «Справедливость! Ух ты! Надо будет как-нибудь о ней написать». Вот только нас редко вдохновляет абстрактное. Жизненный опыт состоит из деталей, особенностей, и наша речь – язык повествования – отражает это. Вот почему лучший сценарий – тот, при обсуждении которого происходит погружение в глубины личного опыта, а худший – тот, при обсуждении которого сплетничают о рейтингах конкурентов. У недавней попытки повторить успех «Безумцев» было все (эпоха шестидесятых, нравственные ошибки тех времен, стиль и мода, наивность, основные цвета), кроме того, что делало историю историей: идеи Падения Человека. Проект был обречен. Впрочем, так часто бывает с имитациями.

При этом, взяв Важную Тему и пытаясь переработать ее в материал для сценария, вы можете столкнуться с изнурительной задачей – как для себя, так и для зрителя. В лучшем случае в итоге вы получите финальную сцену, где один из героев выступает вперед, чтобы донести вашу мысль. Мы говорим, что тема – это определенная область человеческого опыта, которую можно исследовать, но эту аналогию можно и расширить, представив череду больших комнат, каждая из которых носит грандиозное название – «Любовь», «Истина», «Эксплуатация» и т. д. Однако в них скрыто множество нюансов обычной жизни. Когда Дон Дрейпер пригласил коллег, чтобы рассказать клиенту о личных причинах, которые стояли за определенной рекламной кампанией, – о романе двух креативщиков, – нас вместе с героями захватил водоворот коробящих предчувствий. Для этой ситуации нет громкого слова. Нет мощной, вырезанной в камне концепции, описывающей, каково это – обнаружить печенье под диваном. До сих пор, по прошествии десятков лет, я вспоминаю строчку из пьесы Алана Беннетта, где героиню отчитывает муж за то, что она куда-то унесла важный документ. «Я его не уносила, его просто унесло», – защищается она. Мило, изящно и по-своему бесценно.

Сила

Тема наделяет постановку силой, именно благодаря ей она становится не просто сочетанием экшена, актерской игры и взрывов. Безусловно, внимание в должной мере уделяется каждой детали итоговой формы, от волос и грима, дизайна костюмов, зрительного ряда и музыки до спецэффектов. То же можно сказать о репликах и визуальных мотивах. Но если у них нет глубинного смысла, если нет крепкой связи между ними и вертикальной конструкцией, перед нами не более чем набор кадров, звуков и остроумных фразочек. Сколько раз сценаристы, продюсеры, актеры и дистрибьюторы, столкнувшись с отзывами критиков, думали: «Но ведь у меня все было на своих местах…»

Кино рождается из любопытного, но абсолютно естественного слияния двух конкретных вещей – театра и представления. Суть театра в смысле. Суть представления, будь то цирк, варьете, светозвукоспектакль или пип-шоу, сводится исключительно к развлечению. Учитывая, что приличную долю своего ДНК кино получило именно отсюда, нет смысла быть снобом. Каждый сценарист будет иметь свой набор генов. В агонии писательства вас вряд ли будет волновать конкретное соотношение компонентов этого генофонда.

Приведенный выше фрагмент из «Жителей Ист-Энда» – пример сцены, написанной второпях, когда сроки поджимали. В ту пору меня больше беспокоило, как все сделать так, чтобы эпизод получился нормальным. Не было времени, чтобы сознательно побродить в тумане прошлого, перелистнуть страницы блокнота. Работай мы в таком режиме, никогда бы не укладывались в срок. С тем же успехом можно указывать пианисту, на какую клавишу каким пальцем нажимать. Исполнение среднестатистической сонаты займет несколько часов. Сначала приходится четко придерживаться собственных методов. Точно так же пианист с начала четко следит, какой клавиши какой палец касается. Но со временем этот процесс становится естественным и уже не требует усилий. Опять же, чтобы добиться этого, пишите, пишите и еще раз пишите. Практикуйтесь. Не надо слишком много думать о том, что пишете. Возможно, придется немного потеснить ту часть мозга, которая считает себя ответственной за процесс писательства, но так и надо, ведь в конечном счете роль ее невелика, зато она постоянно мешает созданию текста.

Художественный замысел

Вам, наверное, кажется, что все довольно просто – причина в том, что мы опустили ряд наиболее важных элементов. Мы не машины. А наши тексты не звуки пианолы. Акценты, которые мы расставляем, сделанный выбор, мельчайшие паузы, ноты и страсть, с которой мы играем, накладывают отпечаток на извлекаемый звук. В работе с текстом темы порождает сама жизнь человека – бесконечно сложная, бесконечно многообразная. Содержательное произведение будет включать множество вариаций на одну и ту же тему, а может, несколько тем, с помощью которых создаются контраст, гармония и конфликт, а у аудитории появляется шанс ощутить нечто знакомое, хотя никто не сможет точно сказать, что именно.