Архитекторы интеллекта. Вся правда об искусственном интеллекте от его создателей - Мартин Форд Страница 19

Н. Б.: Хотя суперинтеллект обладает способностью менять свои цели, следует учитывать, что он делает выбор между новыми и текущими целями. В большинстве ситуаций перемена цели кажется ИИ плохим стратегическим шагом – он понимает, что в результате не окажется агента, преследующего его текущую цель, и отдает ей приоритет. Такая достаточно сложная система рассуждений позволяет достичь стабильности внутренней цели.

Мы, люди, противоречивы по своей природе. Кажется, что иногда мы решаем изменить наши цели. Но о решении на самом деле речи не идет – цели меняются иначе. Более того, под целями люди подразумевают не фундаментальные критерии оценки вещей, а желание достичь какого-то результата, которое может пройти при изменении обстоятельств.

М. Ф.: Но ведь многие исследования в области ИИ базируются на нейробиологии, а в машинный интеллект мы внедряем свои, человеческие идеи. Представьте систему, имеющую в распоряжении все человеческие знания. В мозге человека могут возникать разные патологии, существуют даже препараты, влияющие на работу мозга. Откуда мы знаем, что у машин не может быть ничего похожего?

Н. Б.: Я допускаю подобную возможность, особенно на ранних этапах разработки ИИ, когда машина еще не поняла, как менять себя, не нанося при этом себе вреда. Нужно разработать технологию, позволяющую предотвращать изменения в целеполагании. Я ожидаю, что достаточно развитая система сможет разработать технологию для обеспечения собственной целостности и даже сделать этот подход приоритетным. Но пока система недостаточно развита, существует вероятность ее самоповреждения.

М. Ф.: Когда речь заходит о машинах, делающих не то, что мы хотим, меня смущает слово «мы». Ведь не существует универсального набора человеческих желаний и ценностей.

Н. Б.: Большие задачи принято решать, разбивая их на более мелкие. Ставя вопрос, как добиться согласованности ИИ с любыми человеческими ценностями, чтобы заставить его действовать в соответствии с пожеланиями разработчиков, вы выделяете одну подзадачу. Без ее решения нет смысла разбирать политические проблемы. Надо сначала заняться технологией, а потом уже спорить о ее применении.

М. Ф.: Я правильно понимаю, что сейчас в FHI и в других исследовательских компаниях, таких как OpenAI, решается проблема технического контроля, то есть ищется ответ на вопрос, как построить машину, работающую в строгом соответствии с поставленной целью.

Н. Б.: Именно так. У нас над этим работает отдельная команда. Есть и команда, которая занимается проблемами управления, связанными с достижениями в области ИИ.

М. Ф.: Хватит ли у вас ресурсов для управления ИИ или нужна поддержка правительства?

Н. Б.: Мне бы хотелось, чтобы больше ресурсов выделялось на решение вопросов безопасности ИИ. Этим занимаемся не только мы, например, в компании DeepMind есть отдельная группа. Вообще количество талантов и денег в сфере ИИ растет, хотя в абсолютном выражении эта область все еще очень неразвита.

М. Ф.: Нужно ли к проблемам, которые порождает суперинтеллект, привлекать внимание общества?

Н. Б.: Пока в этом нет смысла, потому что не совсем ясно, какая именно помощь будет полезной в данный момент. Сейчас я не вижу необходимости в каких-либо правилах, касающихся машинного суперинтеллекта. Регулирование понадобится для приложений на базе ИИ, которые появятся в ближайшем будущем. Мне кажется, суперинтеллект не входит в компетенцию политиков, так как их в основном заботит то, что может произойти во время их пребывания в должности.

М. Ф.: Могут ли усугубить ситуацию выступления Илона Маска, который утверждает, что суперинтеллект опаснее, чем Северная Корея?

Н. Б.: Преждевременные выступления такого рода могут привести к тому, что голоса выступающих за осторожность и глобальное сотрудничество отойдут на второй план. И это действительно может ухудшить ситуацию. Мне кажется, обращать внимание правительства на проблемы суперинтеллекта нужно тогда, когда возникнет необходимость. Но до этого еще предстоит проделать огромную работу.

М. Ф.: Как развивалась ваша карьера в сфере ИИ?

Н. Б.: Тема ИИ интересовала меня, сколько я себя помню. В университете я изучал ИИ, а затем вычислительную нейробиологию и теоретическую физику. Во-первых, я считал, что технология ИИ в конечном итоге изменит мир, а во-вторых, я хотел понять, каким образом возникает мышление.

Первые работы на тему суперинтеллекта я опубликовал в середине 1990-х гг. А в 2006 г. появилась возможность открыть FHI в Оксфордском университете и исследовать влияние новых технологий на наше будущее. Особое внимание мы уделяем машинному интеллекту. В 2014 г. по результатам работы появилась книга «Искусственный интеллект: этапы, угрозы, стратегии». В настоящее время в институте две рабочие группы. Одна фокусируется на решении проблемы выравнивания, разрабатывая алгоритмы для масштабируемых методов управления. Вторая занимается вопросами управления, политики, этики и социальных последствий, которые несут в себе достижения в области машинного интеллекта.

М. Ф.: При этом в своей работе вы рассматриваете опасности, связанные не только с ИИ?

Н. Б.: Да. А также мы исследуем открывающиеся возможности и технологические преимущества.

М. Ф.: Какие еще опасности вы рассматриваете и почему концентрируетесь на машинном интеллекте?

Н. Б.: В FHI мы изучаем масштабные вопросы, касающиеся судьбы разумной жизни на Земле. Мы рассматриваем экзистенциальные угрозы и то, что может навсегда сформировать наше развитие в будущем. Технологии я считаю наиболее вероятным источником таких фундаментальных преобразований. Разумеется, далеко не со всеми технологиями связаны экзистенциальные опасности и возможности, как с ИИ. Мы изучаем опасности от биотехнологий. Эти исследования необходимо объединить в макростратегию.

Почему мы выделяем ИИ? С моей точки зрения, если ИИ успешно достигнет первоначальной цели, которая сводится не только к автоматизации конкретных задач, но и к копированию универсальной способности к обучению и планированию, это станет последним изобретением, которое сделают люди. Сильно изменятся все технологические и прочие области, в которых полезен человеческий интеллект.

М. Ф.: Входит ли в ваш список экзистенциальных опасностей изменение климата?

Н. Б.: Нет, потому что мы предпочитаем сосредоточиться на областях, в которых могут иметь значение наши усилия. А проблемами, вызванными изменением климата, сейчас занимается множество специалистов. Кроме того, мне трудно представить, что увеличение температуры на несколько градусов может привести к исчезновению человеческого рода. Поэтому влияние климата мы рассматриваем только в рамках общей картины проблем, с которыми может столкнуться человечество.

М. Ф.: Итак, с вашей точки зрения, опасности, связанные с сильным ИИ, выше связанных с изменением климата. Получается, что ресурсы и инвестиции распределяются неоптимальным образом.