Что будет дальше? Искусство превращать истории в сценарии - Робин Махержи Страница 17

Опорные точки

Вертикальная конструкция точно определяет отношения между универсалиями и частными случаями. Даже если вертикальная конструкция отражает скорее процесс, движение, чем статичный объект, она содержит некую опорную точку, с которой связано все в истории. Если что-то действует не так, как надо, возможно, дело в том, что повествование слишком отклонилось от цели самой истории. Иными словами, оно пришло откуда-то еще. Вот почему приходится убивать своих любимчиков, какими бы замечательными они ни были, ведь они не являются результатом вашего безумия. Их породил сиюминутный приступ тщеславия, недальновидности или желания впечатлить публику.

Как и основная идея, данная конструкция существует во многих культурах на протяжении веков и по сути своей является универсальной. Так, Платон писал о линии, отделяющей постоянное и универсальное (область бытия) от переходного и частного (область становления).

В классических санскритских пьесах, расцвет которых пришелся примерно на 500 год до н. э., такую вертикальную конструкцию называли «стамба» (от этого слова, как ни странно, произошло английское stump – пень, кряж). Традиционно стамба – разделенная на три части, символизировавшие землю, небо и небеса, – возводилась (буквально или фигурально) в центре сцены. И независимо от того, был ли символ буквальным или фигуральным, посыл его оставался неизменным: заявить, что происходящее на сцене отражает универсалии посредством конкретных проявлений.

Примечательно, что Шекспир также использовал метафоры земли и неба для обозначения быстротечного и вечного. Вот только человека определяет и материя, и разум. Так что нас окружают шпили, башни, минареты, тотемные столбы, майские деревья и рождественские елки. Одиссей, будучи личностью творческой и осторожной, уверенной в своих намерениях, привязал себя к мачте, чтобы не отвлечься на сирен. Если вертикальная конструкция символизирует человека – существо из плоти и духа, то христианская система образов вбивает последний гвоздь – и весьма буквально – в эту тему.

Образ вертикальной конструкции неизменно присутствует во всех культурах нашей планеты. Он преисполнен смысла, который глубоко резонирует с психикой человека. Это смысл как таковой. А смысл, его понимание и осознание лежат в основе того, кем мы являемся.

Зеркало

Существует и другой подход. Можно использовать принцип отражения, который Шекспир называл «зеркалом природы». По его словам, цель пьесы, «как прежде, так и теперь, была и есть – держать как бы зеркало перед природой: являть добродетели ее же черты, спеси – ее же облик, а всякому веку и сословию – его подобие и отпечаток».

Добродетелью зовется все хорошее, что только есть в нас, универсалии вроде смелости, верности, надежды и т. д. Спесь же отрицает добродетель, порождая нечто совершенно противоположное. Добродетель – особое явление, ведь она представляет собой реальное свойство человеческой психики, а вот спесь – лишь наносной образ. Все это согласуется с концепцией Платона, утверждавшего, что, в сущности, во всем есть добро. «Подобие» и «отпечаток» означают современные идеи, причем влияние этих идей подобно эмблеме, оттесненной на воске. Идеи эти могут быть всепроникающими и настолько глубоко уходить корнями в нашу культуру, что сами мы не способны дистанцироваться от них в достаточной мере, воспринять их как нечто навязанное, не являющееся частью нас самих. Они могут быть положительными или отрицательными, полезными или разрушительными – в любом случае слепо им следовать в некотором смысле означает находиться в рабстве. Зеркало позволяет нам распознать собственные добродетели и упрочить их, признать свои пороки и отпустить их, а кроме того – посмотреть, какие концепции управляют нашей жизнью, и решить, следовать ли им. Иными словами, зеркало пробуждает нас, заставляя взглянуть по сторонам. И в этот момент мы вновь становимся свободомыслящими волевыми людьми.

Помню спектакль «Сторож» по пьесе Гарольда Пинтера, во время которого я внезапно на краткое мгновенье осознал всю мощь слов и поступков, которые механически произношу и совершаю изо дня в день. Я смог расслышать монотонное повторение мыслей и позывов, управляющих моей жизнью, подобно заевшей пластинке. Ощущение было неприятное, но оно по-своему освобождало. Истории могут оказать колоссальный эффект. Порой это наш единственный шанс придирчиво и ясно взглянуть на самих себя.

Круг

Говорят, когда к Джотто (1266–1337) явился посланник папы римского и попросил нарисовать что-нибудь, дабы продемонстрировать свои уменья, тот взял карандаш и нарисовал на стене идеальный круг. И тут же получил работу. Попробуйте сами. Возьмите ближайшую ручку, лист бумаги, вдохните и нарисуйте круг.

Как у вас получилось? Идеально? Скорее всего, нет. Вероятно, Джотто немало практиковался. Так спросите себя, что сделать, чтобы круг вышел лучше. Безусловно, можно обвести по контуру тарелку. Или практиковаться, как Джотто, а еще можно родиться с выдающимся талантом. Как правило, чтобы нарисовать приличный круг, можно воспользоваться компасом. Ничего загадочного в этом нет. Плотно прижмите что-нибудь в центре и используйте этот предмет, чтобы определить, где именно пройдет окружность. Если вы чихнете, или вас толкнут, или сделанная отметка еще каким-то образом сместится, в итоге мы получим кривую линию, выпуклость или зазубрину. Полагаю, вы понимаете, к чему я веду. Если посмотреть на воткнутую в землю палку (нашу вертикальную конструкцию) сверху, она покажется просто точкой. Однако эта точка определяет направление и форму всего происходящего. Если, прочитав текст, мы спрашиваем «в чем смысл?», тем самым мы пытаемся определить центр круга. Если же мы задаемся вопросом «о чем это?», мы спрашиваем, вокруг чего крутится история. Это место положения вашей оси, вертикальной конструкции, связь со смыслом. Если дрогнете в процессе написания текста, итогом станут сплошные ухабы вместо ровного повествования. Если вспылите, пока пишете, получите бесформенный комок вместо приятной формы. Чтобы пошагово выстроить сюжет, полезно знать, о чем ваша история. Это определяет ваши решения. Это более мощный и полезный прием, чем проверка каждой строчки на предмет соответствия заявленной теме. Четкое понимание центрального замысла мгновенно подскажет вам, что вы сбились с пути. И рука ваша сама потянется исправить нужную строку.

Это не значит, что надо отказаться от радостей жизни. Порой необходимо импровизировать, экспериментировать и вообще веселиться. Но главная мысль, как только она выявлена и осознана, поможет вам редактировать текст, обеспечивая его связность. Ничто из этого не призывает пожертвовать творчеством во благо лаконичности. Напротив, чем прочнее ядро, тем бесшабашнее вы можете поступить с внешней формой, не превращая при этом весь текст в нечто бесформенное.

Упражнение

Вот вам еще одно упражнение. Позвоните другу, который очень занят, и как можно дольше говорите ни о чем. Сколько пройдет времени, прежде чем вас перебьют? Сколько – прежде чем вы ощутите его отчаянье и раздражение?

А сколько – прежде чем он, наконец, перебьет вас и спросит, все ли в порядке? Сколько раз вы сможете проделать подобное, прежде чем друг заблокирует ваш номер? Речь существует для передачи смысла. Задача истории – передать мысль, пояснить и приукрасить ее, насладиться ею. Нет идеи – нет истории. Так что когда в следующий раз вас потянет что-нибудь написать (или сказать), обратите внимание, как вы закапываетесь в глубины смысла, пытаясь ухватить крупицу сути. Иначе, как некогда сетовал Шекспир, «это повесть, которую пересказал дурак: в ней много слов и страсти, нет лишь смысла».