Жить не спеша - Брук Макэлри Страница 17

Осознанность… Все вокруг муссируют это слово, считая его панацеей от стресса, перегрузок, болезней и прокрастинации. Мобильные приложения, конференции, специальные книжки-раскраски, ретриты, социальные медиа, пестрящие постами о том, как осознанно живут другие, – чего сейчас только нет! (В связи с этим возникает вопрос: если женщина медитировала на пляже, но не сделала селфи, как узнать, что это на самом деле было?)

На протяжении многих лет осознанность была для меня какой-то Большой Идеей, непостижимой для моего разума, поэтому я забросила ее куда подальше вместе с медитацией, картами Таро и солевыми ваннами. Это меня пугало, а следовательно, не имело практической ценности.

Однако чем больше я изучала концепцию минимализма, тем больше слышала о плюсах осознанной жизни. Но что значит — жить осознанно? Как это выглядит? Что такое «быть осознанным»? Я понятия не имела.

Зато прекрасно понимала, что значит «жить неосознанно», потому что с несознательностью мы были на «ты». Можно сказать, мы были закадычными подружками. И очень долгое время.

Каждое утро я раза четыре нажимала на кнопку повтора будильника, после чего кое-как продирала глаза, брала телефон и бездумно просматривала все свои почтовые ящики и ленты соцсетей, тратя на это как минимум на десять минут больше, чем у меня было.

Наконец я вылезала из постели и плелась завтракать – перед экраном телевизора или ноутбука, не замечая, что я ем и как чувствую себя после этого. Моя семья просыпалась и присоединялась ко мне, а я сновала по кухне и обдумывала свои планы на день. Телефон все время был под рукой, и я каждые несколько минут проверяла его (если бы меня спросили зачем, я не ответила бы, но мне казалось это важным). Тем временем мои дети никак не могли собраться, а я все больше загонялась, пытаясь успеть выполнить задачи, рассчитанные на два часа, за 45 минут, которые себе выделила.

Я все делала на бегу, никогда и ни во что толком не вникая, будь то игры с детьми, телефонные звонки, электронная переписка или стирка. Мой разум постоянно где-то блуждал, и я никогда на сто процентов не присутствовала там, где находилась на самом деле.

Я не могла дождаться, пока дети лягут спать, после чего бездумно поглощала обед – опять же скрючившись над экраном и не отдавая себе отчета в том, что я ем, – и галопом носилась по дому, пытаясь завершить все дела из своего списка. Если дети просыпались раньше или вообще не спали, меня охватывала паника, граничащая с фрустрацией, и я выходила из себя. Однажды дошло до того, что я запустила в стену персиком, и у нас в зале долго красовалось пятно в виде праздничной звезды.

Я целый день бездумно перекусывала и пила кофе, чтобы хоть как-то дожить до вечера и дотянуть свои кости до кровати. Вечером, быстро рассказав детям сказку и пожелав им спокойной ночи, я без сил падала на диван в гостиной, где бездумно выпивала полбутылки (как минимум) вина, щелкала пультом по всем каналам – один кошмарнее другого – и проверяла богатое содержимое своего телефона (Instagram, Facebook, Twitter, электронную почту, новые сайты – каждый не менее двух раз), прежде чем, наконец, принять решение пойти спать. Перед сном я еще раз бездумно сканировала телефон – на случай, если за последние шесть минут произошло что-то глобальное. Потом засыпала, беспокойно спала и после пробуждения делала то же самое.

Звучит как страшный сон. Но так оно и было. Я много дней жила как сомнамбула, безучастная ко всем и всему, что меня окружало.

Мое состояние было жуткой комбинацией депрессии, сумасшествия, замороченности и неуверенности в себе, но вместо того, чтобы это признать, я спряталась за толстую защитную броню, которая помогала мне продираться через мои дни. С ней я ничего не чувствовала. А что насчет дней, через которые я продиралась? Я их не помню. Я не помню рук дочки на своем лице. Не помню плача своего сына. Не помню ощущения любви, доброты, радости. Я просто преодолевала один рубеж в 24 часа за другим, как полосу препятствий.

Горько все это перечислять и горько об этом вспоминать – даже сейчас, по прошествии времени. Я просто хочу сказать, что если я смогла пробудиться от полной и вопиющей несознательности и начать жить осознанно, то и вы сможете.

Когда мы с Беном переехали в свой дом в горах, то первым делом провели апгрейд заднего двора, превратив типичный загородный участок с травой, дорожками и сушилкой для белья в шикарный сад со всевозможными кустарниками, растениями и травами, включая гарденбергию, которую мы приучили виться по забору. Это очень красивое растение с блестящими кожистыми листьями, которое ранней весной покрывается россыпью розовато-лиловых цветков.

Я любила копаться в саду, ощущая землю под ногтями и солнце на коже, и часто смотрела на него из окна своей ювелирной мастерской в гараже. Но с рождением сына жизнь стремительно вышла из-под контроля. Ювелирный бизнес накрылся, сад пришел в запустение, а я заточила себя в доме, выходя на улицу, только чтобы развесить белье и забрать почту.

Жарким хлопотным летом я занималась расхламлением, а долгой унылой зимой пыталась выкроить крохотные кармашки времени, чтобы глубоко подышать и успокоить взбудораженный разум. Как-то поздним зимним утром я шла по нашему заброшенному саду и вдруг заметила свисающие с гарденбергии кисти бутонов. Они появились за одну ночь – я в этом была уверена – и явно собирались цвести.

Каждое утро, выходя развесить белье, я останавливалась посмотреть, как там мои цветы. Я замечала, как они изменились за прошедшие сутки, как выросли и побелели бутоны, все больше раскрываясь и выпуская лепестки. Потом стала замечать и другие вещи: паутину, муравьев и других букашек, для которых мой сад был домом. Я замечала тени и солнечные зайчики.