О чем пьют ветеринары. Нескучные рассказы о людях, животных и сложной профессии - Алексей Калиновский Страница 16

Я с ужасом вспомнил истину, вымученную поколениями и сформулированную все тем же Веничкой: нельзя доверять человеку, который не успел опохмелиться. Но делать было нечего.

Катя, так звали девушку, которая оказалась переводчиком, сразу сказала, что месье Сидорофф просит, чтобы мы говорили по-русски. Хотя по правилам интервью мы должны были общаться хоть на ломаном, но французском, так как собирались ехать в Монреаль.

– Чем вы занимаетесь? – обратился иммиграционный офицер к моей супруге.

– Я жду ребенка, – ответила она.

– А вы, месье?

– Я ветеринарный врач, – ответил я.

Вдруг он начал заглядывать в наш файл, перелистывать какие-то бумаги, говорить что-то Кате, которая тоже стала что-то искать. Я понял, что чувак с бодуна перепутал личные дела и заглядывал совсем не в наше. Минуты через три в документах был наведен порядок.

– А вы читали Хэрриота? – вдруг на чисто русском языке Сидорофф обратился ко мне. О, наш, русский!

– Еще бы! Это моя настольная книга. Я вообще считаю, что это библия ветеринарного врача.

– А сериал смотрели?

– К сожалению, нет. У нас он не шел по телевизору, а кассеты, которые мне подарили мои американские коллеги, посмотреть еще не успел.

– Обязательно посмотрите. Кстати, Катя, вы мне сказали, что сегодня ночь не спали, что у вас собака заболела. Так вот вам и доктор, договоритесь и везите собаку ему сегодня.

Мы начали говорить о книгах Хэрриота, о профессии ветеринарного врача, о том, что она становится все более популярной и востребованной. Женщины сразу были лишены права участия в беседе. И вдруг без перехода он мне сказал.

– А вы знаете, доктор, что если бы не ваша жена, то мы даже не стали ли бы рассматривать ваше личное дело?

– Интересно почему?

– Дело в том, что в Канаде профессия врача, как ветеринарного, так и медицинского, очень и очень уважаема. Люди вашей специальности, как правило, имеют высокие доходы и солидное положение в обществе. Простым людям никак не понять, как можно долго учиться, проходить все круги ада в резидентуре, получать лицензию, а потом брать жизнь, будь то жизнь человека или животного, в свои руки. А после всего этого опять всю жизнь учиться. Я уже не говорю про то, что работа изматывает своей ответственностью, что часто бывают ночные дежурства, что приходится за полночь ехать из дома спасать кого-то в экстренных случаях.

Тут раздался робкий голос моей жены:

– Это точно. Телефоны у нас звонят круглые сутки, ночью он срывается в клинику. Потом по два-три дня работает без перерыва. Да они все там такие – одержимые.

– Вот именно, – продолжил Сидорофф, – вы одержимые. Поэтому и начинаются у врачей конфликты после переезда в Канаду. Неважно, из России, из Европы, из Азии. Канаде нужны врачи, так говорит правительство, но Канадская ассоциация ветеринарной медицины, Канадская медицинская ассоциация – а именно они дают право врачу на практику – имеют свое мнение. Они считают, что врачи должны соответствовать определенным стандартам, а для этого надо сдать экзамены на лицензию. Мы не говорим, что вы плохие специалисты, просто требования в разных странах разные. Экзамены и становятся для большинства точкой преткновения. Для того чтобы их сдать, нужны время и деньги. Вот тут-то и начинаются трагедии. Поэтому мы врачей и не берем. Исключительно из уважения к профессии – и чтобы не наносить людям психологическую травму.

Мы говорили минут сорок, после чего месье Сидорофф заявил, что он дает нам добро на получение вида на жительство в Канаде. Мы распрощались. Катя вышла за нами, чтобы взять у меня телефон и выяснить, когда можно подвезти собаку.

Вечером она мне позвонила, сказала, что с собакой все в порядке.

– А вы знаете, что он не хотел давать вам разрешения, но дал? Сегодня вы были единственными счастливчиками.

– А что произошло в нашем случае?

– Благодарите вашу специальность, доктора Хэрриота и День благодарения, который был вчера.

Телемарафон