Отличное… где, с кем и как - Лена Ленина Страница 16

О том, почему клипмейкеру дали по голове и почему мы с Кузьминым замерзли

Самое первое знакомство с Владимиром Кузьминым было, как уже упоминалось, заочным — он пел мне «Две звезды» с Пугачевой из допотопного магнитофона на геологической практике. Зато второе — вполне реальным. Несколько ранее описываемых событий, проездом в Москве, мы с подругами посетили ночной клуб, в котором выступал Кузьмин со своей группой. В тот вечер, сидя за ближайшим столиком к сцене, мне показалось, что Кузьмин часто на меня смотрит потому, что я была чудо как хороша. Ничего подобного, просто на мне была претенциозно огромная, до уродливости, шляпа с широкими полями, явно попахивающая провинциальностью. Но, не подозревая об истинной причине и со свойственной мне самоуверенностью, по окончании концерта я направилась за кулисы. Охранник на служебном входе вмиг посторонился, видимо опасаясь того, чтобы я не въехала ему шляпой в глаз. Кузьмин был уставшим, но быстренько оживился при виде шляпы. Расшаркиваясь в восторгах, я пригласила его дать интервью для моей телевизионной передачи. Он обещал и даже взял номер моего мобильного телефона. И позвонил, что самое удивительное, ведь гораздо позже стало понятно, что ему вовсе не свойственно проявлять прыть в отношении прессы, скорее — наоборот. Мы договорились об интервью, на которое я спустя несколько дней приехала с оператором, накрученной головой, списком из ста шестидесяти пунктов вопросов первоочередной важности и огромным букетом роз. Звезда всетаки. Кузьмин подъехал примерно в то же время, оставив своего неповоротливого водителя дрыхнуть в новеньком белом «Мерседесе», подарке богатого поклонника: «Чтобы не угнали». И вытащил с заднего сиденья… такой же букет роз! Обменявшись идентичными букетами, мы сделали еще один шаг в сторону единения всех слоев российского шоубизнеса.

На протяжении нашего знакомства мне не раз доводилось сопровождать его на концерты, где в перерывах между песнями он в шутку иногда посвящал мне песни или вставлял мое имя в их текст, подмигивая мне со сцены. Некоторые думали, что у нас был роман. Но это был всего лишь конфетноцветочный период.

Но однажды он предложил мне сняться в его клипе на новую песню «Небеса», пообещав, что было излишним, что меня в клипе будет так же много, как и его. Я, в качестве ответного реверанса, предложила снимать клип в Париже и даже, развив бурную деятельность, нашла рекламного спонсора в лице туристической компании, согласившегося оплатить перелет и проживание в парижском отеле съемочной группе.

Съемочная группа, вывалившая на меня из самолета в аэропорту Шарля де Голля, состояла из модного клипмейкера Влада с подругой из какойто популярной девичьей попгруппы, оператора, звукорежиссера, осветителя, директора Кузьмина, его самого и других необходимых для съемок технических элементов, таких как камера и ассистент режиссера.

Снимали на улицах Парижа. Погода стояла довольно теплая по сравнению с сибирским январем, гдето около нуля, только никак не могла сделать выбор между пасмурной хмуростью и устойчивой изморосью. Володя снимался в шелковой рубашке, а я в не очень закрытом вечернем платье. Так что после каждого съемочного дня приходилось отмокать в горячей ванне с устойчивым ощущением обмороженности верхнего слоя эпидермия, который, казалось, если снимать по одному отмороженному слою в день, к окончанию съемок мог бы облегчить мой вес на треть.

Основной «изюминкой» съемок, помимо стучания зубов от холода, была необходимость двигаться задом наперед. По задумке гениального клипмейкера, при отматывании назад пленки получится эффект того, что только мы с Володей идем вперед, а весь мир — люди, автомобили и даже птицы двигаются назад.

«Ты красива и свободна, ты лети куда угодно, лишь бы мне скорей забыть тебяяяя!» — пел тысячи раз для сотен дублей Кузьмин в разных районах Парижа, так что некоторые зеваки уже могли подпевать ему на нашем тарабарском для них языке. Апогеем нашей тарабарщины для этих несчастных было наше хождение задом наперед.

А апофеозом был трагический эпизод. Решив отметить окончание съемок в конце последнего рабочего дня, Кузьмин пригласил всю съемочную группу в модный ливанский ресторан на Монпарнасе. Выйдя из ресторана, группа растянулась шеренгой по парам. Впереди шли мы с Володей, а самыми последними замыкали шествие клипмейкер Влад с осветителем Серегой, оживленно обсуждающие какието новые светильники с использованием профессиональной лексики. Идущие впереди них визажист с парикмахером недоумевали, вроде бы говорят порусски, но ничего не понятно. Проходя мимо пары подростков африканского происхождения, Влад, оторвавшись от дискуссии, весело заметил Сереге порусски: «Гляди, негры марихуану курят!» Оба ключевых слова оказались интернациональными, и африканец от обиды, которая у него случается непроизвольно как реакция на любые однокоренные слова с корнем «негр», недолго думая, хватанул Влада по голове бейсбольной битой. Несмотря на то что на голове клипмейкера была вязаная шапочка, существенно смягчившая удар, всю ночь мы провели в больнице «Скорой помощи». Я — переводя доктору ответы пострадавшего о наличии у того аллергии на те или иные лекарства во время операции по сшиванию остатков головы гения, а Кузьмин — демонстрируя солидарность и вытянувшись от усталости и позднего времени на деревянной лавке в приемном покое. Жалко, не было рядом российских папарацци, кадры были бы еще те.

Потом мы еще несколько раз встречались с Володей в Москве, Каннах, Париже, и наша такая нежная дружба бульдозера с марципаном прекратилась то ли изза того, что я сказала, что обожаю Игоря Николаева, то ли изза его женитьбы на девушке, которая терроризировала его, видимо, меньше меня.