Черный конверт пуст… Как обрести истинную силу и тайные знания - Дмитрий Чарков Страница 15

– О, боевой ты какой, Степка. Но тебе нет нужды переживать – мы городских бакланов здесь не трогаем, вы же в гостях у нас. В городе, кстати, от вас такого дружелюбия не жди. – Петр недобро хрипло рассмеялся.

– Я ваших в городе не встречал, хоть уже и не первый год в гостях у вас тут, – ответил Степан, – а за других сказать не могу.

Яшка краем глаза наблюдал издали за происходящим и ждал сигнал от старшего брата.

– Недавно бывал там по работе – вот ты рассуди, Степа, у приехавшего человека роуминг, деньги на телефоне закончились… к тебе подходит такой человек, разве ты откажешь ему в срочном звонке на родину, а?

Парень сунул руку в карман джинсов и быстро вынул ее пустой.

Инстинктивно.

Петр пристально следил за каждым его жестом.

– Я… ко мне ни разу никто не обращался, по правде сказать.

– Вот! Давай стимульнем твою отзывчивость: можешь дать мне сейчас позвонить? Не случайно ведь нас свела с тобой… – он бросил небрежный взгляд на девочку, затем на компанию городских парней и девушек, стоявших чуть в стороне, тоже наблюдавших за беседой, – эта дивная ночь!

Петр хмельно подмигнул Ирине. Она усмехнулась и показала ему средний палец.

– Шалунья, – процедил Петруха, и в глазах его не было добродушия.

– Знаешь, Петр, мой гаджет – это не телефон, а рабочий, так сказать, инструмент. Ты ж свой рабочий инструмент не раздаешь направо и налево, небось? – Теперь и Степан подмигнул. – Если есть проблемы со здоровьем – я могу вызвать кого нужно. Давай вызовем, или зачем?..

Петр сплюнул в сторону.

– Нет. Со здоровьем все у всех пока в полном параде, ты не переживай за нас. Это все так, ради дружбы на земле, – ты уже взрослый и сам все, вижу, понимаешь. Ладно, баклан, радуйся нашему сельскому кайфу.

И Петр, напевая в наступившей в динамиках между трэками паузехоевское «Вань, о чем ты думаешь? – Мань, о чем и ты! – Ух какие пошлые у тебя…», медленно побрел назад к своей группе сопровождения. Брат Яшка вопросительно впялился в него взглядом из-под бейсболки, но Петруха шмякнул его по горбине, шепнув в ухо:

– Правильный Степа пацан, братка. Сильно правильный. Таких ведь не бывает, а? Даже в городе.

Тот вечер закончился на удивление скучно.

Через пару дней они втроем, с Равилем, возвращались из соседских Жаворонков после очередной неудачной попытки сбыть старенькую праворульную «Висту». Километрах в двух-трех от последнего дома, в перелеске, им навстречу попался бегун из лагеря: крепкий, атлетически сложенный парень, который сильно пыхтел, заливаясь потом, но упорно бежал, вперившись мутным взглядом прямо перед собой. Он промелькнул мимо них, будто и не замечая вокруг ничего и никого.

– Ух ты, бедолага. Тут под сорокет жарища, а он над собой так измывается, его еще и торкает! – прокомментировал Петруха, разглядывая раскрасневшееся лицо спортсмена. – Может, пивка, братишка?

Машину сильно тряхнуло на очередном ухабе, и Петр выматерил Равиля, отрастившего руки для любого другого предмета, но не для руля «Тойоты».

– Гляди-ка! – неожиданно выкрикнул Яшка с заднего сидения, выставив руку вперед.

Петр вгляделся вдаль. Метрах в ста от них, прямо по одной из колей дороги, так же, как и первый, пыхтел его преследователь, очевидно силясь догнать лидера. Но этот второй выглядел не таким атлетичным и явно младше первого, ниже того по крайней мере на голову.

– Не-е, не догонит, – уверенно сказал Равиль. – Давай подбросим человека!

Но у Яшки сузились глаза, и сам он весь даже побледнел.

– Да ты не напрягайся так, Яша, – проговорил брат, словно затылком почуяв напряжение своего младшего.

Сам он, не мигая, смотрел на одинокую фигуру спортсмена.

– Ну-ка, Равчик, притормози. Устроим пышную встречу, с оркестром. Да и подвезем, почему же не подвезти хорошего человека, да? Сейчас останови, я сказал!

До Степана оставалось метров семьдесят. Петр неторопливо открыл левую пассажирскую дверцу и ступил в пожухлую придорожную траву. Яшка выкатился следом из задней двери, но справа. Они встали, замерев на секунду, потом в тяжелом обжигающем воздухе вдруг зазвучал похоронный марш в исполнении голосовых связок и легких Петрухи. Через два-три такта Яков присоединился к нему, безбожно фальшивя и то и дело срываясь на фальцет. Старший двинулся вперед, навстречу спортсмену, размахивая торжественно, в такт, руками, словно дирижируя, и Яков за ним, едва не пританцовывая от возбуждения.

Степан поднял глаза. Он был в бейсболке, от солнца. Мокрая бежевая футболка прилипла к телу. Трудно было прочитать с такого расстояния, что отразилось в его взгляде, но, видимо, оценив ситуацию, парень оглянулся назад – никого. Он действительно ушел в отрыв за лидером, и основная группа бегунов должна появиться на краю просеки в течение трех-четырех минут, не раньше. Позади были уже семнадцать километров кросса по вязкой, изнывающей жаре. Но обратной-то дороги не было. Ее просто не могло быть.

– Братан, а у него ж с собой ничего и нет. Одни трусы!

Но Петр и глазом не повел, выдерживая ритм и торжественность своего хода. До встречи со Степаном оставалось метров сорок-пятьдесят. Вокруг, кроме них, не было ни души.

Вдруг бегун неожиданно направился в перелесок, срезая напрямки к деревне. Его заметно давила усталость, и он даже начал стягивать с себя нервными движениями футболку, зажав в руке кепку.

– Эй, друг, так нечестно! – завопил Петруха, прерывая свою партитуру и ускоряя шаг.

Он свернул с колеи и бодро направился в сторону Степана, пытаясь перехватить его. Но тот быстро удалялся в сторону деревни, даже, казалось, прибавив ходу.

– Эй, братка, давай за ним, ты помоложе, – крикнул Петруха вполоборота Якову, и тот живо припустил наперерез другому подростку.

– Ми-и-и-гом, – завопил он на бегу, разрывая зеленую августовскую траву носками легких кроссовок.

– Ну да, сила есть… – пробормотал старший, вытирая со лба выступившую испарину.

Он наблюдал, как Яша быстро сокращал расстояние, – у Степки шансов не было, не-а, никаких: он уже, видимо, не один час скитался так в поисках финиша. Ну, ничего, они ему помогут. Брат вот-вот готов был уже ухватиться за кепку, до сих пор торчащую из сжатой руки парня, но все промахивался, не попадая в ритм движения спортсмена. Наконец, он сообразил, что лучше подсечки не может быть в данном случае ничего другого.

Петр прибавил шагу, перейдя на легкую трусцу. На мгновение он вдруг все увидел, как в замедленном кино впереди себя: вот нога Якова вытягивается вперед, цепляет за лодыжку Степана, тот по инерции продолжает лететь вперед, при этом переворачиваясь самопроизвольно вокруг своей оси в воздухе, но в какой-то миг цепляется кончиками пальцев то ли за кочку, то ли за связку-пучок луговой травы, и тут уже резко, со всей жути падает навзничь; да так, что голова его подскакивает кверху, и все тело содрогается в конвульсии, и он шмякается гулко виском вниз, замирая в неестественной позе.