Право, свобода и мораль - Герберт Л.А. Харт Страница 14

Крайний тезис имеет множество вариантов, и не всегда ясно, какой из них пропагандируют его сторонники. Согласно некоторым вариантам, поддержание морали при помощи права имеет только инструментальную ценность: это всего лишь средство, хотя и совершенно необходимое, для сохранения морали, тогда как сохранение морали есть цель, ценная сама по себе, что оправдывает ее поддержание посредством права. Согласно другим вариантам, есть нечто внутренне ценное в поддержании морали при помощи права. Общим для всех разновидностей крайнего тезиса является то, что, в отличие от умеренного тезиса, они не считают поддержание морали или ее сохранение ценным всего лишь из-за их благоприятных последствий для обеспечения существования общества.

Следует заметить, что лорд Девлин несколько двусмысленно колеблется между одной из форм крайнего тезиса и умеренным тезисом. Ибо, если интерпретировать его ключевое утверждение, что сохранение морали того или иного общества необходимо для его существования как высказывание о фактах (что нам предположительно следует сделать ввиду проводимой им аналогии с подавлением измены), то продолжающееся существование общества есть нечто отличное от сохранения его морали. Оно на самом деле является желательным последствием сохранения его морали, и, принимая допущение о том, что поддержание морали тождественно ее сохранению или необходимо для него, это желательное последствие оправдывает поддержание морали. Интерпретируемый таким образом, лорд Девлин является сторонником умеренного тезиса, а его аргумент – утилитаристским. Возражением против него является то, что это ключевое утверждение о фактах не поддерживается эмпирическими свидетельствами; это утилитаризм без фактов. Если же, с другой стороны, интерпретировать его высказывание о том, что любая аморальность, даже приватная, угрожает существованию общества, не как эмпирическое утверждение, но как необходимую истину (как нам предположительно следует это делать ввиду отсутствия доказательств), то продолжающееся существование общества не есть нечто отличное от сохранения его морали; оно ему тождественно. С этой точки зрения, поддержание морали не обосновывается его ценными последствиями для спасения общества от распада или упадка. Оно оправданно попросту как тождественное сохранению морали этого общества или необходимое для него. Такова одна из форм крайнего тезиса, замаскированная только молчаливым отождествлением общества с его моралью, которое я критиковал в предыдущей лекции.

Стивен, как я полагаю, является более последовательным защитником некоторых форм крайнего тезиса, чем лорд Девлин – умеренного. Но перед тем как рассмотреть его аргументацию, важно вспомнить о сложностях, скрывающихся во внешне простом понятии поддержания при помощи права любого рода поведения. Мы уже выделили два аспекта поддержания. Первый – это принуждение, и он состоит в обеспечении того, чтобы люди под угрозой наказания по закону делали или воздерживались от делания того, что закон предписывает или запрещает. Второй – это фактическое наказание тех, кто нарушил закон. Кроме этих форм поддержания имеются и другие, которые важно не упустить из виду при рассмотрении законного применения «силы». Так, могут быть предприняты шаги, которые делают неповиновение закону невозможным или трудным и скорее срывают такие попытки, чем наказывают их. Хорошо известным примером этого в Англии является право официальных лиц конфисковывать и уничтожать непристойные публикации, которым их наделил Акт о непристойных публикациях 1857 г., а в некоторых юрисдикциях закон санкционирует физическое закрытие на замок помещений, используемых в качестве борделей. Следующим отличимым аспектом поддержания при помощи права является применение давления, чтобы побудить тех, кто реально нарушает закон или является потенциальным нарушителем, воздержаться от этого. Тот факт, что используемые средства давления применяются также и для наказания, не должен заслонять от нас эту разницу. Наиболее обычной формой этого метода в Англии и Америке является тюремное заключение тех, кто отказывается выполнить распоряжение суда, до тех пор, пока они не подчинятся, и приказы о запрещении продолжения противоправного действия (cease and desist orders), согласно которым налагается штраф, ежедневно возрастающий в течение всего срока неповиновения. Несомненно, первое из вышеупомянутого обычно преподносится как форма наказания за «неуважение к суду». Для прекращения тюремного заключения за неуважение, наряду с повиновением суду, обычно требуется принесение ему извинений, но главное применение этого метода состоит в том, что он есть форма давления, имеющаяся в распоряжении тех, кто заинтересован в обеспечении повиновения закону.

Для настоящих целей эти различия важны, поскольку крайний тезис о том, что поддержание морали при помощи права оправдано не его последствиями, но как самостоятельная ценность, может потребовать отдельного рассмотрения в плане различных аспектов поддержания. Более того, осмысление этих различных аспектов заставит нас поставить под сомнение исходное допущение, несомненно, имеющееся у лорда Девлина и, возможно, также и у Стивена, о том, что поддержание морали и ее сохранение тождественны или, по крайней мере, необходимо связаны.

Поддержание как принуждение. При рассмотрении первого аспекта поддержания, а именно принуждения при помощи угроз, очевидна чрезвычайно большая разница между побуждением людей под страхом наказания воздерживаться от действий, которые причиняют вред другим, и побуждением их воздерживаться от действий, которые отклоняются от общепринятой морали, но не вредят никому. Легко понять ценность, придаваемую первому, ибо защита людей от убийства, или насилия, или других форм вреда остается благом, какими бы ни были мотивы, в соответствии с которыми другие побуждаются воздерживаться от этих преступлений. Но там, где нет никакого вреда, который должно предотвращать, и никакой потенциальной жертвы, которую нужно защищать, как это часто бывает тогда, когда пренебрегают традиционной сексуальной моралью, трудно понять утверждение, что подчинение, даже если оно мотивировано только страхом наказания по закону, является ценностью, стоящей того, чтобы ее реализовывать, несмотря на связанные с ней несчастья и принесенную в жертву свободу. Наделять ценностью всего лишь подчиняющееся поведение, абстрагируясь от его мотивов и последствий,– это свойство не морали, но табу. Это не означает, что мы не можем разумным образом приписывать ценность жизням, посвященным идеалам целомудрия или самоотречения. Более того, достижение самодисциплины не только в сексуальной сфере, но и других областях поведения в любой теории морали должно быть одной из составляющих хорошей жизни. Но ценным здесь является добровольное самоограничение, а не подчинение принуждению, которое представляется полностью лишенным моральной ценности.

Могут, конечно, утверждать, что, хотя в силу этих причин обеспечиваемое при помощи закона подчинение само по себе не представляет ценности, оно, тем не менее, незаменимо как средство обучения или поддержания морали, которая по большей части соблюдается добровольно. «Тот факт, что людей за убийство вешают, есть одна из важных причин того, что убийство считается таким ужасным преступлением» ⁷⁰. Нет никакого внутреннего противоречия в таких теориях о том, что для обеспечения или поддержания добровольного соблюдения нравственности требуется угроза наказания по закону. Но это теории, требующие подкрепления эмпирическими фактами, и есть очень мало свидетельств в пользу идеи, что лучше всего нравственности учит страх перед наказанием по закону. Мораль в своей значительной части, несомненно, выучивается и поддерживается без этого, и там, где морали учат с этим, всегда присутствует опасность, что страх перед наказанием останется единственным мотивом для подчинения ее требованиям.