Продолжай танцевать! Уроки энергичной жизни для 50+ от всемирно известного хореографа - Твайла Тарп Страница 14

Несколько лет назад я рассказала одному своему другу-биологу, насколько вялой и апатичной чувствую себя в те дни, когда у меня в расписании ничего не намечено на завтра. Я считала, что, наоборот, должна была бы радоваться перерыву в череде каждодневных дел. «Разве это не время для отдыха, релаксации и улучшения самочувствия?» — спросила я.

Он объяснил мне эту дилемму на основе химии нервных процессов. Наш мозг нацелен на получение удовлетворения. Когда мы работаем ради достижения какой-либо цели и достигаем ее, будь то большая цель в виде повышения по службе или маленькая — как бы не опоздать на выступление своего ребенка, — часть нашего мозга (точнее, его лобная доля) купается в дофамине, который стимулирует центры удовольствия. Мы быстро привыкаем к этой схеме: делаем работу и получаем удовлетворение вместе с поступлением хорошей порции дофамина.

Но этот сценарий более сложен, чем схема «делай что-то и получишь то-то», что показали швейцарские ученые, которые изучали поведение лабораторных обезьян, присоединив их к электродам, отслеживающим активность дофамина. Световой сигнал заставляет обезьяну нажимать на рычаг, и через несколько секунд она получает порцию еды в качестве вознаграждения. Казалось бы, можно ожидать наибольшей активности дофамина в момент получения еды. Но на самом деле пик выброса дофамина происходит сразу после светового сигнала, еще до того, как обезьяна нажимает на рычаг. Удовольствие, продуцируемое дофамином, не связано с удовлетворением. Оно связано с его ожиданием.

Как сказал мой друг, рычаг нашей мотивации — предвкушение. Она сильно снижается, когда нам не к чему стремиться. Она ослабевает после получения удовлетворения от сделанной работы. Она достигает пика в середине процесса, когда нас захлестывает чувство предвкушения и уверенность в получении удовлетворения.

Вспомним рассказ «Пир Бабетты» нашего друга Исака Динесена. Бабетта — служанка, которая работает у двух старушек-сестер. После того как она выигрывает в лотерею крупную сумму, сестры думают, что она уйдет от них, но вместо этого она использует свалившиеся с неба деньги, чтобы приготовить для своих хозяек изысканный обед из многих блюд — черепаховый суп, блины с икрой и перепелку в трюфельном соусе. Ее единственное вознаграждение — предвкушение удовольствия ее хозяек.

Как бы ни было опасно интерпретировать свое поведение только на основе нейрохимических реакций, я теперь лучше понимаю свою апатию в «пустые» дни. Я страдала от нехватки дофамина, потому что у меня не было ничего впереди. Меня не ожидал всплеск удовольствия.

Всегда, когда впереди маячит какая-то цель, будь то раскрытие убийства или многолетнее исполнение своего обета верности себе, именно предвкушение помогает нам не сходить со своего пути. У нас две основные модели ожидания: беспокойство, что все пойдет плохо, и надежда, что все будет хорошо. Лучше всего превращать наши ожидания в действия путем планирования и подготовки.

Для скалолаза Алекса Хоннольда тщательное планирование и кропотливая подготовка — вопрос жизни и смерти. Представьте себе, что ваша жизнь поставлена на карту, когда вы стоите у подножия трехсотметровой стены из песчаника, возвышающейся над вами. Это высота Эмпайр-стейт-билдинга. Вы делаете вдох и начинаете карабкаться вверх. Каждый шаг требует от вас полной концентрации, вы взбираетесь все выше — одно неверное движение пальцев может означать разницу между восхождением и падением. Только представьте себе, что вы взбираетесь без веревок, сеток, воды, еды и без какой-либо помощи.

Именно это Хоннольд проделал во время своего знаменитого «фри-соло», одиночного подъема на знаменитую скалу Мунлайт-Батрес в национальном парке Сион. Его секрет?.. Он предвидел все, что будет делать на каждом сантиметре своего пути еще до того, как начал взбираться вверх. Хоннольд писал: «Я проделал всю тяжелую работу на Мунлайт-Батрес в те дни, что предшествовали подъему. На маршруте оставалось только выполнить ее». Скалолазание требует громадной сосредоточенности, каждая последовательность движений должна быть заранее спланирована. Недостаток планирования может привести к неприятному падению в гимнастическом зале или к смертельному со скалы.

Планируй и еще раз планируй. Вникай в мельчайшие детали. Именно так Эркюль Пуаро, основной герой романов Кристи, раскрывал преступления. Пуаро — пожилой человек, не служащий в полиции. У него богатый опыт и большой запас терпения, что позволяет нам поверить в то, что он и вправду «величайший детектив в мире», как он охарактеризовал себя сам. Обладая замечательной памятью и невероятной способностью подмечать мельчайшие детали, Пуаро использует свое знание человеческого поведения и свои «маленькие серые клеточки», чтобы раскрывать тайны с помощью дедукции. Другие, подобно его неуклюжему другу Гастингсу, в поте лица собирают информацию, которую, как считает Пуаро, лучше всего добывать, не вставая с кресла. Как и Джим Торп, Пуаро — это прибор для наблюдений.

Даже если вы не атлет мирового класса и не великий детектив, вы можете использовать свою способность к предвидению, когда представляете себе и планируете свое будущее. И запомните: радостное предвкушение счастливого исхода и беспокойство при мысли о неудаче одинаково важны. Суть в том, чтобы приготовиться и к лучшему, и к худшему.

Давайте сначала рассмотрим неудачу. Помните, что такой подход — мощнейший генератор энергии. Кристи часто усиливает давление на читателя по мере развития событий, внося угрозу еще одного убийства, так что мы сами готовы убить, если не получим истинного виновника ПРЯМО СЕЙЧАС. Она рассчитывает на свойственную человеку склонность ожидать самого худшего.

Возможно, вы начинаете свой день так же, как я. Вы надеетесь на то, что все пойдет хорошо, но допускаете и возможность неудачи. Если не контролировать эти чувства, все может обернуться долгими раздумьями и бездействием, но, если управлять ими, они могут побуждать вас к действию. При правильном использовании они ведут не к пораженчеству, а к реальной оценке ситуации. И это может стать толчком к деятельности. Мы признаем возможность появления препятствий и готовы к ним.

В ноябре 2014 года я ехала из Нью-Йорка в Вашингтон на поезде. Меня пригласила Библиотека Конгресса для участия в поздравлении Билли Джоэла по случаю присуждения ему премии Гершвина в номинации «Популярная песня». Моим вкладом в это событие должен был стать показ части постановки бродвейского мюзикла Movin’ Out в 2002 году, которую я сделала на основе восемнадцати песен Билли. Танцовщики отрепетировали все до блеска. На следующий день мы должны были собраться в зале Конституции для прогона вместе с оркестром Билли перед вечерним представлением. Еще я должна была сказать краткую речь о Билли — которого я очень люблю — и вернуться домой на следующее утро. Приятное сорокавосьмичасовое приключение. Я предвкушала этот праздник. Тем не менее, сойдя с поезда, я, вместо того чтобы поехать вместе со всеми в отель, направилась в зал Конституции. Я хотела посмотреть, как организована сцена для нашей части программы.

Предчувствие, которое появилось у меня, когда мы подъезжали к театру, было не приятным возбуждением, а скорее беспокойством. Я полагала, что сцена будет организована так, чтобы представить музыку Билли, а не моих танцовщиков. Логично, ведь это было его шоу. И все же я считала, что в качестве приглашенных артистов мы заслуживаем того, чтобы быть представленными в наилучшем виде. Но, как я и опасалась, мощные динамики акустической аппаратуры уже были расположены на авансцене в типичном рок-н-рольном порядке. Отлично для обеспечения чистого звука, но с гарантией заслонить половину происходившего на сцене. Даже с лучших мест зрители увидели бы только руки и ноги танцовщиков. Не лучше была и телевизионная аппаратура. Если бы я согласилась со всем этим, зрители посмеялись бы над нами, что было бы весьма нежелательным эффектом. Пришлось активно убеждать распорядителей решить эту проблему, и в конце концов продюсеры и работники сцены согласились расположить динамики на временных подставках ниже авансцены, чтобы можно было быстро вернуть их по окончании нашего представления.