Кислый виноград. Исследование провалов рациональности - Юн Эльстер Страница 13

В предшествующем обсуждении я сделал два больших упрощения, предположив, что у каждого агента есть всего два варианта действий и что агенты занимают идентичное положение, а их мотивации тождественны. В общем случае социальные взаимодействия касаются агентов с различными возможностями и предпочтениями, которые сталкиваются с обширным набором альтернатив. Ясно, что эти осложнения расширяют возможности для коллективной иррациональности в экономическом смысле и усиливают потребность в рациональных политических институтах для ее преодоления.

Теория коллективного выбора – полезный инструмент для постановки проблемы того, как прийти к социально оптимальным исходам, исходя из данных индивидуальных предпочтений. В самых общих чертах у этой теории следующая структура ^[67]:

1) Мы начинаем с данного множества агентов, поэтому не возникает вопрос о нормативном обосновании границ.

2) Мы предполагаем, что агенты сталкиваются с данным множеством альтернатив, поэтому, например, не возникает вопрос о манипулировании повесткой.

3) Предполагается, что агенты наделены предпочтениями, которые также являются данностью и считаются не зависящими от множества альтернатив. Последнее означает, что мы можем игнорировать проблемы адаптивных предпочтений и тому подобные вопросы.

4) В стандартной – и единственной работающей на текущий момент – версии предпочтения полагаются чисто порядковыми, поэтому невозможно выразить интенсивность предпочтений или сравнивать предпочтения разных индивидов между собой.

5) Наконец, предполагается, что предпочтения рациональны в слабом смысле.

С учетом вышеизложенного мы хотели бы получить общественное упорядочение по предпочтениям альтернатив, которое бы удовлетворяло следующим критериям:

6) Упорядочение должно быть полным и транзитивным.

7) Оно должно быть коллективно рациональным: не может случиться, чтобы некий вариант оказался социально предпочтительнее варианта, предпочитаемого всеми индивидуально.

8) Социальное упорядочение предпочтений должно в некотором смысле уважать индивидуальные предпочтения. Последнее включает целый ряд понятий, таких как анонимность (все индивиды одинаково принимаются в расчет), отсутствие диктата (afortiori ни один индивид не должен диктовать коллективный выбор), либерализм (все индивиды должны располагать частной сферой, в которой они сами диктуют условия) и защищенность от стратегий (выражение ложных предпочтений не должно приносить выгоды).

9) Коллективный выбор между двумя вариантами должен зависеть только от того, как индивиды ранжируют два этих варианта, и потому не должен никак зависеть от того, как они ранжируют другие. Это условие независимости нерелевантных альтернатив, которое нарушается, скажем, если индивидуальные предпочтения варьируются в зависимости от набора альтернатив.

Суть теории представлена в ряде теорем о невозможности и однозначности, устанавливающих, что данное подмножество условий либо неспособно к одновременному удовлетворению, либо однозначно описывает некий метод агрегирования предпочтений. Теория коллективного выбора ставит большое количество проблем, некоторые из них – трудности, открытые самой этой теорией, другие – возражения против нее. В некоторой степени трудности эти тоже указывают на возражения, поскольку различные теоремы о невозможности в теории дают основания думать, что что-то не так со всем ее аппаратом. Я не буду обсуждать все теоремы о невозможности, поскольку некоторые из них, как представляется, не касаются существа предмета. В частности, теорема Эрроу вытекает из чисто порядкового способа выражения предпочтений. При получении дополнительной информации о предпочтениях парадокс может и не возникнуть ^[68]. Более фундаментальным мне представляется то обстоятельство, что выраженные предпочтения, порядковые или количественные, – очень шаткое основание для теории общего блага по двум причинам, которые я сейчас укажу. (Проблему того, что от индивидуальных предпочтений требуется быть рациональными только в слабом смысле, я отложу до следующего раздела.)

На самом деле предпочтения никогда не бывают «данными» в том смысле, что их можно наблюдать напрямую. Для того чтобы служить исходными данными процесса коллективного выбора, они прежде должны быть выражены индивидами. Выражение предпочтений – это действие, которое предположительно направляется самими этими предпочтениям ^[69]. Далеко не очевидно, что индивидуально рациональное действие будет выражать предпочтения как они есть. Некоторые способы агрегирования предпочтений таковы, что индивидам может быть выгодно выражать ложные предпочтения, то есть исход для истинных предпочтений индивида будет лучше, если он не будет выражать их правдиво. Условие защищенности механизмов коллективного выбора от стратегий предназначено для того, чтобы исключить такую возможность. Однако оказывается, что системы, в которых честность всегда приносит выгоду, крайне непривлекательны в других отношениях ^[70]. Тогда нам придется иметь дело с возможностью, что даже если мы требуем, чтобы общественные предпочтения являлись коллективно рациональными (или оптимальными по Парето, говоря языком теории) с учетом выраженных предпочтений, они могут и не быть таковыми с учетом реальных предпочтений. Защищенность от стратегий и коллективная рациональность опираются друг на друга; а поскольку кажется, что первая должна обрушиться, значит, что, скорее всего, рухнет и вторая. Действительно, становится очень трудно защищать идею, что результат механизма коллективного выбора каким-то образом представляет общее благо, если есть вероятность, что все предпочитают некий иной исход.

Амос Тверски указал еще на одну причину, по которой выборы – или выраженные предпочтения – не во всех случаях могут считаться представляющими реальные предпочтения ^[71] Когда человек делает выбор, он сам или другие люди могут в дальнейшем считать, что он несет за него ответственность. В частности, он может сожалеть о рискованных решениях, которые ex ante казались совершенно рациональными, когда стали ошибочными ex post. Предвосхищая сожаления, человек может выбрать ставку с меньшей ожидаемой ценностью, если неопределенность тем самым устраняется или же сокращается. Тогда выраженные предпочтения, говоря словами Сержа Кольма, становятся «зависящими от возможности» ^[72]. Это, естественно, нарушает условие о независимости нерелевантных альтернатив – не в отношении реальных предпочтений, а в отношении предпочтений, которые люди решили выразить, являющихся единственно доступными нам предпочтениями. В главе III более подробно излагается тезис о том, что в важном классе случаев реальные предпочтения могут также зависеть от множества допустимых решений – что является еще одним поводом скептически относиться к нормативной силе теории коллективного выбора.