Дорогой мистер Холмс - Евгений Баринов Страница 12

Специальных судебных врачей до Октябрьской революции 1917 г. не было, и судебно-медицинские функции исполнялись уездными и городовыми, а также, значительно реже, полицейскими (санитарными) врачами.

Для замещения должностей уездных и городовых врачей врачебные управы приглашали медиков с дипломами лекаря, штаб-лекаря, медико-хирурга или доктора и свидетельством на звание уездного врача; при отсутствии таких кандидатов на должность инспектора назначались врачи без ученых званий с обязательством сдать экзамен в течение года.

В каждом губернском городе на службе должен был находиться городовой врач, в каждом уезде – один уездный врач. В Москве и Санкт-Петербурге в каждом уезде работало по два врача, поэтому врачебные штаты здесь были значительно большими: в 1825 г. в Москве при полицейском управлении числилось 25 врачей и 3 городских акушера, а в Санкт-Петербурге – 19 врачей и столько же акушеров. Всего на территории России в 1913 г. работало 350 уездных и городовых врачей.

После земской реформы 1864 г. большая часть уездных и городовых врачей перешла на земскую службу. Если врач и оставался на государственной службе, то только при условии соединения ее со службой по земству, а где это было неосуществимо, там места уездных и городовых врачей оставались незанятыми: вакантной до Октябрьской революции 1917 г. оставалась 1/7 всех должностей. Недостаток в судебных врачах еще отчетливее проявлялся на фоне высокой смертности их от заразных болезней: по неполным данным, за период 1889–1892 гг. от заразных болезней умерло 700 врачей (в основном уездные, городовые и полицейские врачи).

К судебно-медицинским функциям уездных и городовых врачей относились исследования мертвых тел для установления причины смерти, освидетельствования живых лиц, выдача заключений по требованию судебных и административных органов и участие в судебных заседаниях.

Уездных и городовых врачей следовало привлекать для проведения судебно-медицинских исследований в уголовных случаях; для освидетельствования увечных, безумных и сумасшедших, болезней гражданских чиновников, их жен и детей, отставных генералов, штаб– и обер-офицеров, а также классных чиновников военного ведомства, просящих пенсий из Государственного казначейства и кассы военного ведомства по причине тяжких болезней и увечий; для освидетельствования ран отставных генералов, штаб– и обер-офицеров, а также классных чиновников военного ведомства, просящих пособий или пенсий от Александровского комитета о раненых; для освидетельствования арестантов относительно способности их к работам и больных ссыльных.

Кроме того, в обязанности уездных и городовых врачей входили меры, направленные на прекращение «повальных болезней» и «скотских падежей», надзор за съестными припасами, лавками, ревизия аптек, надзор за лечебными заведениями гражданского ведомства, за санитарным состоянием фабрик и заводов, освидетельствование сумасшедших, санитарно-врачебные осмотры низших чинов, местных воинских команд, выезды в места эпидемий и принятие мер по их ликвидации, лечение и освидетельствование заключенных, надзор за публичными домами, составление еженедельных и ежегодных отчетов и т. п.

По дореформенному законодательству заключение врача было обязательным для суда, а роль врача ограничивалась дачей письменного заключения по поставленным перед судом вопросам.

Судебная реформа 1864 г. ввела новую систему оценки доказательств, по которой они оценивались исходя из внутреннего убеждения судей. Экспертиза как доказательство не была выделена и оценивалась наряду с другими данными.

В Уставе уголовного судопроизводства (УУС) были четко разграничены права, обязанности и ответственность уездных и городовых врачей, судебно-медицинские обязанности которых входили в служебные функции, и «сведущих лиц» – гражданских, военных и вольнопрактикующих врачей, эпизодически привлекавшихся к проведению судебно-медицинской экспертизы. Для осмотра и освидетельствования мертвых тел, оценки различного рода повреждений и состояния здоровья потерпевшего должны были приглашаться уездные, городовые или полицейские врачи, но если по уважительной причине они явиться не могли, то вместо них приглашались гражданские, военные или вольнопрактикующие врачи. «… Правила об осмотре и освидетельствовании через судебных врачей существенно отличаются от правил об осмотре через сведущих людей не только по предмету исследования, но и по характеру прав и обязанностей как самого судебного врача, так и следователя. Здесь судебный врач делается самостоятельным участником осмотра, составляет от себя протокол, и при сомнении в его правильности следователь не вправе вызывать другого врача, а обязан представить копию с заключения врача во врачебное отделение для разрешения сомнения. Судебный врач участвует в осмотрах не как случайный эксперт-техник, а как один из факторов правосудия, и участие его в следствии имеет значение совещательного участия лица, подготовленного к тому наукою».

Каждый уездный врач ежемесячно, ежеквартально и ежегодно представлял во врачебную управу отчет о движении больных по уезду, краткие данные о вскрытиях мертвых тел с указанием обстоятельств дела и результатов исследования.

В важных случаях следователь мог пригласить к осмотру и освидетельствованию не одного, а нескольких врачей, не исключая и того, кто пользовал умершего. При возникновении противоречий между заключениями и обстоятельствами следствия или разногласиях во мнениях врачей следователь представлял копию свидетельства во врачебную управу, которая разрешала сомнения затребованием дополнительного объяснения либо назначением переосвидетельствования.

В случае неявки судебного врача по требованию полиции для судебно-медицинского исследования без уважительной причины он подвергался вычету 3 месяцев из времени службы; если же в том же был виновен вольнопрактикующий врач, то он подвергался штрафу до 50 руб. Врачи были предупреждены о строгой ответственности за ложные свидетельства, а если по ним производилась выплата пенсии, то вся излишняя сумма взыскивалась непосредственно с врача, выдавшего это свидетельство.

С введением нового Устава все дела о преступлениях против жизни и здоровья человека рассматривались судами с участием врачей, однако заключения экспертов не имели силы безусловных доказательств, а приговор не мог иметь силы судебного решения, если был основан на результатах экспертизы.

Врачи не были согласны с такой позицией суда. Известный юрист А. Ф. Кони говорил, что заключение эксперта, хотя и не является «предустановленным доказательством», должно иметь особую силу и вес, так как дается в особых условиях и притом специалистом, поэтому суд должен выделить мнение эксперта из ряда обычных свидетельских показаний.

В то же время между юристами и врачами, исполнявшими судебно-медицинские функции, часто возникали разногласия, поскольку права врачей-экспертов, предусмотренные статьями Устава уголовного судопроизводства (1864) и Уставом судебной медицины (УСМ), отличались между собой. Обе стороны единодушно указывали на необходимость согласования статей УУС и УСМ и предоставление врачам большей свободы.

В связи с этим А. Ф. Кони писал: «Необходимо, чтобы законодательство определительно указало в УУС положение судебного врача на суде, в УСМ – свойства и пределы его деятельности, а в ряде инструкций, изменяющихся сообразно с движением науки, – способ действия судебного врача».