Секс в Средневековье - Рут Мазо Каррас Страница 12

Средневековое мировоззрение коренным образом отличается от современного. Одно из крупных отличий касается места нормативного религиозного дискурса. Хотя во многих частях современной европейско-американской культуры по-прежнему доминирует иудео-христианское представление о том, что моногамный гетеросексуальный брак – это единственная допустимый формат сексуальных отношений, в этих же обществах активно продвигается плюрализм. Свидетельством тому выступает легализация однополых браков в Канаде, США и многих европейских странах. Верующие люди могут осуждать поведение других людей, но в светском обществе взгляды религиозных лидеров важны только их последователям: иногда эти взгляды фиксируются в правовых актах, но для этого нужны какие-то другие причины, кроме «Так угодно Господу» – например, забота об общественном порядке.

В Средние века все обстояло иначе. У западных христиан была единая церковь, и, хотя взгляды представителей этой церкви на определенные предметы могли различаться, по определенным вопросам согласие было почти единодушным – например, касательно греховности внебрачного секса, особенно для женщин. Если Библия или Церковь говорили, что это плохо – этого было достаточно. Толерантность к другим взглядам не считалась ценностью – хотя все исламские правовые школы, иудеи и даже многие христианские еретические учения единодушно утверждали, что для женщины секс вне брака является грехом. На проповедях часто учили, что даже от худших из грехов можно разрешиться искренним покаянием, но люди все равно наверняка осознавали единую норму, которую продвигала Церковь. Не все средневековые христиане серьезно относились к мнению церкви насчет секса, но мало кто полностью его игнорировал.

Сегодня религиозные учения не так важны, как в Средние века. Это связано не только с процессом секуляризации общества, но и с развитием современных представлений о личной свободе и частной жизни. Сегодня многие скажут: то, чем человек занимается в спальне, это его личное дело, и государство не должно в это вмешиваться. В средневековой Европе секс не был личным делом каждого. Выбор сексуального партнера влиял на семью человека и наследование имущества. Выбор полового акта влиял на общественный порядок и, следовательно, затрагивал все сообщество. Решение Верховного суда США о том, что гомосексуалы «имеют право на уважение к своей частной жизни. Государство не вправе унижать их достоинство или контролировать их судьбу, расценивая их частное сексуальное поведение как преступление» ^[22] для средневековых людей было бы непостижимым.

Еще одно важное различие между отношением к сексу в Средние века и сегодня связано с тем, насколько его можно отделить от деторождения. Сложно переоценить влияние доступных, надежных форм контрацепции на все гетеросексуальные отношения, в том числе и брачные. Если секс тесно связан с рождением детей, это в первую очередь влияло на женщин, поскольку беременность меняла их жизнь в большей степени, но и для мужчин секс был связан не только с наслаждением, но и с продолжением рода.

Отношение к содомии, по крайней мере в христианской Европе, также отличалось от современного. Содомию осуждали именно из-за того, что она нерепродуктивна; в современном мире этот аргумент не очень популярен, поскольку сегодня и многие гетеросексуальные пары благодаря контрацепции не имеют детей. Кроме того, содомия считалась богохульством, поскольку она противоречит замыслу Творца и извращает надлежащий порядок, превращая мужчин в женщин: сегодня этот аргумент можно встретить в виде слогана – «Господь создал Адама и Еву, а не Адама и Стива». Но средневековая критика содомии по большей части не была связана с защитой института семьи. Идея о том, что однополые отношения могут нарушить общественный порядок, поскольку люди не захотят вступать в брак, возникла во Флоренции XV века, но в остальной Европе встречалась редко. По большей части акцент делали на том, что содомия нарушает законы природы, поскольку препятствует деторождению, а не на том, что она нарушает общественный порядок, поскольку препятствует мужскому доминированию в семье. В Средние века не предполагали, что мужчине могут быть интересны только другие мужчины или что этот интерес может помешать ему жениться и завести детей. Жена не должна была стоять в центре эмоциональной жизни мужа или даже в центре его сексуальной жизни. Брак был таинством, но многие браки были договорными – и даже если о заключении брака договорились сами стороны, зачастую у этого были экономические причины. Из-за этого брачный союз не казался средневековым людям столь же эмоционально важным, как сегодня – а значит, содомия не представляла для него угрозу.

Однако наиболее значительная разница между современными и средневековыми взглядами состоит в том, что секс воспринимался как транзитивный акт – то есть нечто, что один человек делает над другим человеком. Пусть взаимность и не всегда присутствует в современных сексуальных отношениях, многие принимают ее за идеал, к которому необходимо стремиться, и секс осмысляется как нечто, что совершается в паре, а не что один человек совершает над другим (хотя это верно не для всех современных субкультур). В Средние века четко разграничивали, кто активный партнер, а кто пассивный, и это различие было тесно связано с гендерными ролями. Быть активным значило быть маскулинным, независимо от гендера партнера, тогда как быть пассивным значило быть феминным. Такая дихотомия встречается и в наше время – в пример можно привести деление лесбиянок на «бучей» и «фэм» в США в 1940-50-х годах – но по большей части и однополые, и разнополые пары отошли от такого жесткого определения гендерных ролей.

Все эти различия между средневековыми и современными взглядами на сексуальность не значат, что у них нет точек соприкосновения. Представление о том, что удовольствие от секса – это зло, что секс даже в браке является грехом, пришло к нам из раннего христианства через Средние века; пусть даже это представление не было распространено повсеместно ни тогда, ни сейчас. Многие юридические категории, которыми мы оперируем при обсуждении секса – внебрачная связь, супружеская измена, изнасилование, проституция, содомия – пришли к нам из западноевропейского Средневековья, хотя в конечном счете они восходят еще к Древнему Риму. Двойные стандарты, согласно которым мужчинам предоставлено намного больше сексуальной свободы, чем женщинам, едва ли были порождением средневековой европейской культуры, но до нас они дошли именно из нее.

Если мы говорим о различиях между современными и средневековыми взглядами на сексуальность, логично спросить: когда произошел перелом? Было ли Средневековье последним историческим периодом, в рамках которого секс понимался как действие, которое один человек совершает над другим, где в сексе была важна роль, а не выбор объекта? Очевидно, что это не так. Недавние исследования показали, что и в Новейшее время это понимание сохранялось. Так, работа Джорджа Чонси о мире геев Нью-Йорка первой половины XX века описывает существовавшую в сообществах рабочего класса практику, когда мужчины занимались сексом либо с женщинами, либо с «феями» – женоподобными мужчинами, игравшими пассивную роль. Мужчин, которые брали на себя роль активного партнера, не считали «геями» – и по большей части им в принципе не приписывалась определенная сексуальная идентичность. Если они предпочитали исключительно «фей», их могли назвать «волками», но чаще всего их считали «нормальными» мужчинами. В сущности, бинарное разделение на основании сексуальности проводилось не между теми, кто определял себя как гомосексуала или как гетеросексуала, а между теми, кто определял себя через маскулинность (в основном мужчины, несколько женщин «буллдагеров» или «бучей») или же через женственность (в основном женщины, а также несколько «фей»). Всего лишь сто лет назад сексуальные и гендерные идентичности были намного меньше отделимы друг от друга, нежели сегодня.