Математика жизни и смерти. 7 математических принципов, формирующих нашу жизнь - Кит Йейтс Страница 12

Помните, когда вы были моложе, летние каникулы казались вечностью? Для моих детей четырех и шести лет ожидание следующих рождественских праздников кажется невообразимо долгим. Напротив, чем старше становлюсь я сам, тем быстрее, с пугающей скоростью летит время: дни сливаются в недели, те – в месяцы, и все исчезает в бездонной воронке прошлого. Каждую неделю я общаюсь со своими родителями, которым уже за семьдесят, и у меня создается впечатление, что у них едва хватает времени, чтобы ответить на мой звонок, настолько они загружены другими делами в своем плотном графике. Когда же я спрашиваю их, чем они занимались на этой неделе, мне часто кажется, что все их тяжкие заботы у меня уложились бы в один рабочий день. Но с другой стороны – что я могу знать о нехватке времени? У меня всего лишь двое детей, работа на полную ставку и книга, которую нужно написать.

Конечно, мне не стоило бы особенно язвить в адрес родителей, поскольку воспринимаемое время, похоже, действительно бежит тем быстрее, чем старше мы становимся, а в нас крепнет убеждение, что времени нам постоянно не хватает ^[42]. В эксперименте, проведенном в 1996 году, группу молодых (19–24 лет) и пожилых людей (60–80 лет) попросили сосчитать три минуты в уме. Чувство времени в группе молодежи оказалось почти идеальным – в среднем подсчет занял три минуты и три секунды реального времени, а вот старшая группа в среднем вела подсчет ошеломляющие три минуты сорок секунд ^[43]. В похожих экспериментах участников просили оценить продолжительность фиксированного периода времени, в течение которого они выполняли задание ^[44]. Пожилые участники постоянно считали, что времени прошло меньше, чем молодые. Так, к исходу двух минут реального времени старшая группа в среднем насчитывала в уме менее пятидесяти секунд, недоумевая, куда делись оставшиеся минута и десять секунд.

Это ускорение времени в нашем восприятии практически никак не связано с тем, что мы оставили позади беззаботную юность и заполнили свое расписание взрослыми обязанностями. Вообще феномену возрастного ощущения ускорения времени есть несколько конкурирующих объяснений. Одна из теорий связана с тем, что по мере старения человека его метаболизм замедляется, соответствуя замедлению сердцебиения и дыхания ^[45]. Подобно хронометру, настроенному на быстрый ход, детские версии этих биологических часов тикают быстрее. За фиксированный промежуток времени их биологические регуляторы ритма (например, дыхание или сердцебиение) проходят больше циклов, заставляя чувствовать, что времени прошло больше.

Альтернативная теория предполагает, что наше восприятие хода времени зависит от объема новой информации, которую мы воспринимаем из окружающего мира ^[46]. Чем больше новых впечатлений, тем больше времени требуется мозгу для обработки информации. Соответствующий период кажется, по крайней мере в ретроспективе, более продолжительным. Этот аргумент можно использовать для объяснения «кинематографического» восприятия событий, разыгрывающихся, словно в замедленной съемке, в моменты, непосредственно предшествующие тем же дорожным авариям. Ситуация для жертвы ДТП в этих сценариях незнакома настолько, что объем новой воспринимаемой информации огромен. Дело может быть в том, что в такой момент замедляется не само время, а наше ретроспективное воспоминание о событиях, так как наш мозг записывает более подробные воспоминания, основываясь на обрабатываемом потоке данных. Эксперименты на испытуемых, испытывавших незнакомое для себя ощущение свободного падения, показали, что так и происходит ^[47].

Эта теория хорошо вяжется с ускорением воспринимаемого времени. С возрастом мы все лучше узнаем окружающую нас среду и накапливаем определенный жизненный опыт. Наши ежедневные поездки, которые поначалу могли показаться долгими и трудными, полными новых достопримечательностей и потенциальных приключений, теперь пролетают мгновенно, пока мы следуем знакомыми маршрутами на автопилоте.

Для детей все иначе. Их миры – это удивительные места, богатые незнакомыми впечатлениями. Маленькие дети постоянно перестраивают свои модели окружающего мира, что требует умственных усилий и, кажется, заставляет стрелки часов идти медленнее, чем у погрязших в рутине взрослых. Чем больше мы погружаемся в повседневные дела, тем быстрее для нас бежит время, а с возрастом мир в целом становится все однообразнее. Эта теория предполагает, что для того, чтобы продлить время, мы должны наполнять нашу жизнь новыми и разнообразными переживаниями, избегая времязатратной рутины повседневной жизни.

Однако ни одной из этих теорий не удается объяснить, почему наше восприятие времени ускоряется, похоже, с почти идеально равномерной регулярностью. Тот факт, что продолжительность фиксированного промежутка времени, похоже, постоянно сокращается по мере нашего старения, предполагает некую «экспоненциальную шкалу» времени. В отличие от традиционных линейных экспоненциальные шкалы используются для измерения величин, которые варьируются в огромном диапазоне различных значений. Наиболее известными примерами являются шкалы для энергетических волн, таких как звук, измеряемый в децибелах, или сейсмическая активность. На экспоненциальной шкале Рихтера (для землетрясений) увеличение магнитуды с 10 до 11 будет соответствовать десятикратному увеличению земных колебаний, а не 10-процентному, как на линейной шкале. С одной стороны, шкала Рихтера способна отображать совсем слабые толчки, как в Мехико в июне 2018 года, когда мексиканские футбольные болельщики сотрясали город, празднуя гол своей сборной в ворота команды Германии на чемпионате мира по футболу. С другой стороны, по той же шкале регистрировалось землетрясение в Вальдивии в Чили в 1960 году. В результате землетрясения магнитудой 9,6 балла высвободилась энергия, эквивалентная более четверти миллиона атомных бомб, сброшенных на Хиросиму.