Правда и ложь о русской водке. АнтиПохлебкин - Борис Родионов Страница 11

– Мне сказали, что министр хочет встретиться со мной по важному делу. Министр – это вы? В чем проблема?

Это и был Вильям Васильевич Похлебкин.

От водки он отказался:

– Не пью.

– Совсем? – удивился министр.

– Совсем.

– Почему?

– Мне это не интересно.

К бутербродам с икрой и другим деликатесам тоже не притронулся, хотя прочитал небольшую лекцию о выставленных на стол греческих маслинах. На настойчивые приглашения министра лишь презрительно усмехнулся:

– Зачем привыкать к тому, чего никогда не будешь иметь? Я полагаю, что у вас нет времени на пустые разговоры? У меня тоже. Давайте о деле.

Сообщение о претензиях поляков на название «водка» Похлебкин выслушал с интересом.

Помолчав, спросил:

– В каком году, вы говорите, поляки начали делать водку?

– В 1540-м. Так они утверждают.

– Похоже на правду. В середине шестнадцатого века заметно изменилось меню скандинавских королевских домов, возросло количество жирных и острых блюд. Увеличилось потребление соли. Об этом есть данные. Соль в Швецию поставляла Россия по договору 1505 года. О чем это говорит? О том, что в национальном меню появилось нечто, требующее острой закуски и жирной пищи. Это вполне может быть водкой.

– Но водку могла продавать скандинавам и Россия? – предположил министр.

– Могла Россия, могла Польша, – легко согласился Похлебкин, очевидно не понимающий сути и важности вопроса.

– Вильям Васильевич, нам не нужны предположения, – разъяснил министр. – Нам нужны доказательства, что водку изобрели и впервые начали делать русские. Доказательства, которые будут представлены в Международный арбитражный суд. Они должны быть всесторонне документированы и не вызывать ни малейших сомнений. Мы уверены, что вы с вашей эрудицией и знанием предмета сумеете справиться с этой задачей.

Похлебкин посмотрел на часы и встал.

– Я так и думал, что попусту потеряю время, – с досадой проговорил он. – Вы обратились не по адресу. Если вам нужны доказательства, что водку изобрели наши соотечественники, обратитесь к тем, кто умеет добывать подобные доказательства. Такие люди у нас есть. Ученики тех, кто сумел доказать, что радио изобрел Попов, а не Маркони, а паровоз Ползунов, а не Уайт. Но вряд ли эти доказательства сгодятся для Международного арбитража. Вранье хорошо для внутреннего потребления, на внешнем рынке оно не котируется.

– Вы не верите, что водка – исконно русский продукт? – несколько обескураженно спросил министр.

– Я всегда думал, что это так. Сейчас я этого не знаю. И подгонять решение под ответ – увольте.

– Я неточно выразился, – заторопился министр. – Мы ни в коем случае не хотим, чтобы вы фальсифицировали результаты. Помилуй бог, зачем? Да, мы понесем определенные убытки, если утратим право на бренд. Но это не причина, чтобы увеличивать количество вранья в наших отношениях с внешним миром. Мы и так слишком много врем, не по делу и без пользы. Поверьте, это утомительно и унизительно. Честность – лучшая политика. Так говорили русские купцы. И они были правы. Сейчас как раз тот случай, когда нужна правда. Мы хотим ясности. Вопрос поставлен. Нужен четкий, научно обоснованный ответ. Поляки изобрели водку – значит, поляки. Русские – значит, русские.

– Хочется вам верить, – произнес Похлебкин с неприятной гримаской, свидетельствующей, что он ни одному слову министра не верит, но спорить не хочет, чтобы не затягивать разговор. – Уговорили. Я займусь проблемой. Она кажется мне интересной.

Проводив посетителя, министр почувствовал себя совершенно обессиленным, как после многочасового заседания коллегии. Вернувшись в комнату отдыха, набуравил себе полный фужер «Посольской» и выпил ее залпом, без закуски, как работяги пьют на троих. Да нет, не может такого быть, чтобы эту чистую, как слеза, водку придумали поляки. Кишка тонка. Только на Руси с ее трескучими морозами, с ее необъятными просторами и тысячеверстными трактами, с широтой русской души мог возникнуть этот напиток, способный мертвого поставить на ноги. Россия без водки – это не Россия, а черт знает что. Не может такого быть. Нет, не может.

Похлебкин не давал о себе знать больше трех месяцев. Приставленный к нему референт сбился с ног, рыская по ведомственным архивам в поисках нужных ученому документов. Похлебкина интересовало все – от рецептуры медовухи и бражки, популярных в Великом Новгороде, до технологии современных винокуренных производств, от торговых связей Киевской Руси до технической оснащенности средневековой Франции и структуры экспорта Великобритании времен королевы Виктории. Сам ученый то безвылазно сидел в научном зале Ленинки, то на несколько дней запирался в своей квартире в Подольске.

Через три с половиной месяца он появился в Минвнешторге и выложил на стол министра увесистую рукопись, напечатанную на машинке с прыгающим шрифтом. Привыкший к тому, что деловые бумаги должны быть короткими, министр почуял неладное. Но вид у Похлебкина был довольный, как у человека, успешно сделавшего большую работу.

– Да это целый роман, – заметил министр, полистав рукопись, в которой было больше трехсот страниц. – Буду читать. А пока коротко. Не погорячились поляки со своим заявлением, что изобрели водку в 1540 году?

– Они ошиблись примерно на пятьдесят лет.

– Значит, не в 1540 году, а в 1590-м? – оживился министр. – Это на них похоже. Приврать они мастера.

– Вы неправильно меня поняли, – возразил ученый. – Водка у них появилась на полвека раньше – в 1505 или 1510 году.

– А на Руси? Когда она появилась на Руси?

– В период между 1431 и 1448 годом.

Таболов утверждает, что труд В. В. Похлебкина был написан всего за три месяца. Это, конечно, нереально малый срок, но из дат, приведенных самим В. В. Похлебкиным, вытекает, что между возникновением проблемы и представлением исследования в законченном виде прошло не более полутора лет (осень 1977 г. – весна 1979 г.). Из них не менее полугода ушло на попытки решения вопросов силами отрасли, так что у В. В. Похлебкина на его исследования было не более года.

В одиночку квалифицированно справиться с такой задачей за такой срок невозможно. Но поскольку речь шла о престиже государства и его финансовых интересах, то можно предположить, что к услугам В. В. Похлебкина был предоставлен целый штат квалифицированных помощников и сам он получил неограниченный доступ к архивным материалам, что в советские времена было совсем не простым делом. В. В. Похлебкин в своей книге в качестве приложения действительно приводит письмо ВО «Союзплодоимпорт» в адрес Центрального государственного архива древних актов с просьбой допустить его к работе в этом архиве в связи с проводимым исследованием по теме «История происхождения и развития производства русских крепких спиртных напитков».