Родительский класс, или Практическое руководство для сомневающихся родителей - Лидия Сковронская Страница 10

Что же это такое – «взорваться по-настоящему»? Это значит дать выход своим чувствам: негодованию, злости, обидам. Смело и открыто выразить свою точку зрения.

Если мы обратимся к работам Луизы Хей, то увидим, что она приходит к похожим выводам. Например, возможную причину возникновения почечнокаменной болезни она видит в «отвердевших сгустках злости». В печени же сосредоточена неразряженная злость (Хей, 2005. С. 38). По-русски это звучит как: «Ты у меня в печенках сидишь».

Медики считают психосоматическими заболеваниями астму (связана с длительным подавлением своих чувств), нейродермиты, язву желудка, раздражение кишечника, рак, аллергии, инфаркты миокарда (зачастую связаны с сильным неотреагированным стрессом), гипертонию артериальную, эмоциональную диарею, сахарный диабет, остеохондроз, вегетососудистые дистонии, тики, энурез. Около 40 % (а может быть, и более!) амбулаторных больных – психосоматики. Это происходит от того, что мы все бываем не слишком внимательны к своим чувствам. Не умеем прислушиваться к ним, выражать их. Точнее, умели, но разучились в процессе воспитания, окультуривания.

Карл Роджерс, основатель моего любимого гуманистического направления в психологии, утверждает: «Успокоение появляется тогда, когда ты понимаешь, что чувства стыда, гнева и раздражения могут быть выражены и отношения от этого не пострадают. Ты становишься сильнее, когда обнаруживаешь, что можешь выразить нежность, обидчивость, опасение и тебя не предадут» (Роджерс, 1994. С. 380). Например, считается, что одна из причин кашля – невыраженная агрессия.

Недаром кашель так похож на собачий лай.

Недавно услышала удивительный рассказ от бабушки, которая проводила «Детский час» со своим шестилетним внуком.

Мальчик заболевал, покашливал, и родители решили попросить бабушку посидеть с ним дома. Эта бабушка, ревностная поклонница «Детского часа», пригласила себе в помощницы вторую бабушку, объяснив ей суть дела: позволять внуку самому принимать все решения во время игр, играть в его игру, не прерывая ее и не навязывая ничего своего. Он и бегал, и кричал, и стучал ногами, и много играл в машинки, в детский сад. Бабушки только поддерживали все его начинания, чередуясь. Так они провели день. Каково же было удивление всех домашних, когда наутро ребенок встал совсем здоровым! Вот такие чудеса…

Когда я была маленькой девочкой, мы много играли в разные подвижные игры во дворе. Бегали наперегонки, кричали, возились, устраивали «кучу малу», толкались. Сколько было шума, радости, веселья, криков… Не обходилось и без слез или злости. Много было и разнообразных ролевых игр: в доктора, в магазин, в школу, в «войнушку» и в казаки-разбойники. Вот где можно было разрядиться, выпустить пар! К сожалению, сейчас редко увидишь на улице играющих детей. Дома, как правило, шуметь нельзя, в школе тоже не поиграешь, так как учителя несут ответственность за безопасность детей и потому даже на переменках нельзя бегать, кричать. И даже в детском саду дети часто сидят за столиками и выполняют какие-то задания, но не играют. А ведь игра – важнейшая потребность ребенка, необходимое условие его нормального развития, его ведущая деятельность! Понять взрослых можно, но где же поиграть, побегать, покричать нашим детям? Попробуй громко засмеяться в автобусе – на тебя будут коситься, а то и замечание сделают: «Фу, какой невоспитанный!»

Однако, разряжая агрессию, важно делать это безопасным для окружающих способом. Недавно на одном из занятий с одиннадцатым классом я услышала историю о том, как поссорились две подруги. Одна из них сплетничала, говорила гадости за спиной у другой. Обиженная девушка рассердилась, назначила сплетнице «стрелку» и при встрече ударила противницу так сильно, что повредила той челюсть. Ужасная история! Да, она разрядила свои негативные чувства, но какой ценой? Вот уж не назовешь этот случай безопасным способом выплеснуть гнев! Получается, что дети не обучены безопасным способам эмоциональной разрядки? Видимо, так.

Когда же мы в группе с ребятами вспоминаем, что они делают, когда ужасно сердиты, дети находят много самых разнообразных приемов и охотно делятся ими. Кто-то рисует обидчика, а также все, что он хотел бы с ним сделать наяву, затем со злостью разрывает рисунок или топчет его ногами. Обрывки можно и в унитаз спустить. Кто-то бьет подушку или боксерскую грушу, кто-то яростно моет пол, а кто-то звонит другу. Да можно просто порычать или с чувством сказать: «А-а-а! Я в ярости!» Все это безопасные способы разрядки, при которых не нарушаются права другого человека.

Позвольте привести случай из практики, который произвел на меня сильное впечатление.

Работала я психологом в гимназии, и вот ко мне обратился за помощью классный руководитель шестого класса с просьбой посмотреть одного мальчика. «Мальчик недавно пришел в нашу школу, плохо адаптируется и очень драчлив. Причем когда он дерется, то совершенно не контролирует свою агрессию, и создается впечатление, что он готов убить обидчика, бьется не на жизнь, а на смерть. Недавно он так подрался с одноклассником, что тот получил сотрясение мозга. Надо что-то делать», – закончила свой рассказ учительница. Познакомившись с мальчиком (а это был очень крупный для своего возраста, полный ребенок), я пригласила его на консультацию. Он охотно пошел на контакт, и мы разговорились. В какой-то момент я спросила его: «Скажи, пожалуйста, а тебя кто-нибудь бьет дома?» «Да, конечно», – последовал ответ. И мальчик рассказал, что мама часто бьет его ремнем, а если ей что-нибудь не нравится, дает ему подзатыльники. Над кроватью у него висит ремень. Бьют за двойки и плохое поведение. А однажды за какую-то провинность он стоял в углу на коленях на горохе! «Вот это да, в наше-то время!» – мелькнуло у меня в возмущенно-оторопелом сознании. Я предложила ему нарисовать свою семью за обычным делом, но он отказался и сказал, что лучше нарисует маму мелом на доске. Я не стала возражать. Он нарисовал только лицо со злым выражением.

«Что ты хочешь делать дальше?» – спросила я. «Сейчас увидите», – был ответ. И тогда он взял мокрую тряпку и стал швырять ее в это нарисованное лицо с гневными криками. Он был весь красный и очень возбужденный. Продолжалось это, по-видимому, всего несколько минут, но мне эти минуты показались очень долгими. В конце концов от рисунка на доске осталось лишь несколько штрихов. А на лице мальчика появилась удовлетворенная улыбка. Через какое-то время он сказал, что хочет еще порисовать. Я не возражала. И тогда он снова нарисовал портрет своей мамы, но выражение лица было совсем другим: добрым, с мягкой улыбкой. Рядом мальчик нарисовал букет цветов – свой подарок. Так закончилась наша консультация. Картина агрессивности ребенка несколько прояснилась, и теперь предстояло познакомиться с мамой.

Мама не возражала против знакомства, и мы встретились. Это была ухоженная, хорошо одетая деловая женщина с ярким макияжем. Привлекало внимание то, как она поддерживает свою левую руку. Она рассказала мне, что работает организатором концертной деятельности и работа у нее очень нервная: «Нужно учесть много деталей, проконтролировать действия большого количества людей, чтобы концерт состоялся. А люди у нас не очень обязательные, бывает так, что артисты опаздывают, а каково это, когда зал полон? Естественно, нервничаешь. Но разве можно показать выступающему перед концертом, что ты чувствуешь в такой ситуации на самом деле? Приходится сдерживать свой гнев. Вот я изо всех сил и сжимаю руку в кулак. В последнее время рука стала совсем плохо двигаться». На мой вопрос, бывает ли так, что к сыну применяются телесные наказания, мама ответила утвердительно: «Ну и что случится, если он иногда получит? Меня тоже били, и ничего, выросла». Тогда я попросила маму вспомнить случаи, как ее били родители, когда она была ребенком, и взрослая женщина, рассказав несколько эпизодов, заплакала. «Это было ужасно!» – все время повторяла она.