Беглецы - Мишель Пейвер Страница 9

Гилас не ожидал, что кони окажутся такими сильными. Он изо всех сил вцепился в поводья. Только бы не вылететь из колесницы! Мальчик мельком оглянулся через плечо. Нет, так не уйти: за ним поднимается облако пыли таких размеров, что его только слепой не заметит. И тут он увидел впереди развилку. Тропа справа достаточно широка, чтобы по ней можно было проехать, зато левая совсем узкая, заросшая камышами. Должно быть, ведет к реке.

Гилас повис на поводьях так, что коням пришлось вывернуть шеи. Колесница, визжа колесами, остановилась. Мальчик спрыгнул и стал торопливо распрягать Свирепого. Конь топал копытами, лязгал зубами, но Гиласу каким-то чудом удалось не запутаться в вожжах и снять с него хомут. Мальчик хлопнул Дымка по крупу, и тот понесся прочь по широкой тропе. Следом подскакивала пустая колесница. Если повезет, Вороны заметят пыль и поскачут следом, а когда раскусят уловку, он будет уже далеко.

Беглец вскарабкался на спину Свирепого. Ошарашенный конь сорвался с места и припустил бешеным галопом. На ослах Гилас ездил, а на лошадях – ни разу. Свирепому обуза в виде наездника пришлась не по душе. Вцепившись в гриву, мальчик уселся попрочнее. Нет, он нипочем не даст себя сбросить! Камыши хлестали по лицу, мешок с провизией бил в спину. Свирепый забежал под иву, видно, надеясь, что хлесткие ветки помогут стряхнуть седока. Гилас быстро пригнулся, ударившись щекой о костлявую холку.

Казалось, поединок между мальчиком и конем продолжался часами. Наконец Свирепый встал как вкопанный и отказался двигаться с места. Застонав от досады, Гилас сполз на землю и потащил коня к реке на водопой.

Куда ни глянь, высятся камыши, образуя узкий зеленый коридор. Сверчки стрекочут так громко, что прислушиваться бесполезно: все равно погоню не услышишь. Как там Теламон? «Уведу», «отвлеку»! Вдруг Вороны сообразят, что их водят за нос? Тогда прикончат без лишних разговоров.

Глядя, как Свирепый жует гигантский фенхель, Гилас вспомнил, что и сам проголодался. Мешок Теламона остался в колеснице, но свою провизию он захватил с собой. Достав оливки и кусок сыра, мальчик поел сам и предложил остатки Свирепому. Конь пригнул уши и оскалился. Потемневшие от пота бока крест-накрест пересекают тонкие черные шрамы. У Гиласа тоже шрамов хватает: рука у Нелеоса тяжелая.

– Вот бедолага, – вздохнул мальчик.

Свирепый настороженно зыркнул на него. Мальчик положил на землю сыр и две оливки. Конь обнюхал оливки и наступил на сыр. Гилас погладил его по разгоряченной шее.

– Не такой уж ты и свирепый, правда? Просто не любишь, когда тебя бьют.

Тот встал на дыбы, взмахнул передними копытами. Гилас едва успел отскочить. Поводья выскользнули из рук, конь унесся прочь, ломая камыши. Гилас кинулся следом, но Свирепый быстро скрылся из вида.

Сначала потерял сестру и Брыся, потом ту собаку на привязи, потом Теламона, а теперь еще и Свирепый сбежал. Видно, какой-то злой дух не желает, чтобы рядом с Гиласом были друзья.

– Ну и ладно, – вслух пробормотал он. – Обойдусь.

Весь день Гилас шел вдоль реки, постепенно удаляясь от Гор. За это время он возненавидел камыши всей душой. Только и делал, что вздрагивал из-за непонятных шорохов, вдобавок высокие стебли стояли стеной вплотную друг к другу – попробуй разбери, куда идти. Наконец показался просвет, но от этого легче не стало.

Кроваво-красный пылающий шар Солнца опускался за черные вершины. Тройной пик Ликас, похожий на острые клыки, остался далеко позади. Гилас вспомнил тропы, по которым бродил с Исси и собакой, и пик Предков, куда они с Теламоном полезли на спор. Небо над Горами угрожающе нахмурилось. Издалека донесся раскат грома. Это Небесный отец сталкивает облака друг с другом, чтобы устроить грозу. Гилас представил Исси на ветру, под дождем.

До сих пор мальчик даже не подозревал, как сильно ее любит. Раньше она была просто надоедливой малявкой: вечно приставала с вопросами, путалась под ногами. В первый раз в жизни он скучает по Исси.

В предгорье Ликаса мелькнул крошечный красный огонек. Наверное, в Лапитосе зажигают сигнальные огни. Где сейчас Теламон? Вернулся к отцу в крепость? Или Вороны сожгли ее до основания?

Вдруг возникло тяжелое предчувствие: что, если Гилас никогда больше не увидит ни Исси, ни Теламона?

– Украл мою колесницу! – бушевал отец Теламона. – Коня попортил! Можно подумать, без тебя хлопот мало!

Его сын прислонился к стене, иначе упал бы.

Мальчик валился с ног от усталости, а теперь его вдобавок ожидала хорошая порка: вождь сжимал в руке хлыст из воловьей кожи. Только бы вытерпеть наказание, не проронив ни звука. Но еще хуже то, что отец узнал о тайной дружбе сына и Чужака. Донес один пастух, видевший Теламона с Гиласом в колеснице.

– Ты лгал мне! – прорычал отец, меряя комнату широкими шагами. – Обманывал годами! По-твоему, благородные люди так себя ведут?

– Нет, – прошептал Теламон.

– Тогда почему врал?

Теламон набрал полную грудь воздуха.

– Гилас мой друг.

– Друг? Чужак и вор?

– Что ж их теперь, поубивать? Так нечестно!

– Смотрите, кто о честности вспомнил! – взорвался тот. – А ну рассказывай, куда он пошел?

Теламон с вызовом вскинул голову.

– Не знаю.

– Не знаешь или не хочешь говорить?

– Не хочу.

Отец окинул сына испытующим взглядом. Потом с досадой махнул рукой, отошел к дальней стене и опустился на зеленый мраморный трон. По обе стороны застыли раскрашенные фигуры львов с раскрытыми в безмолвном рыке пастями.

Вождь и Теламон разговаривают наедине в большом зале Лапитоса. Пахнет несвежими благовониями и яростью. Даже мыши на стропилах притихли. Время от времени по плитам двора шлепают чьи-то сандалии, но никто не решается потревожить вождя. Тестор незлой человек, голос повышает редко. Но раз уж повысил – значит случилось что-то из ряда вон выходящее.

Отец и сын стоят по разные стороны огромного круглого центрального очага. Вокруг мерцающего угольного ковра шириной в два шага возвышаются четыре массивные колонны с резьбой в виде черных и желтых зигзагов. Ни дать ни взять потревоженные осы.

Огонь горит много поколений, и за это время ему ни разу не дали погаснуть. Вокруг очага нарисован круг из языков пламени. Маленький Теламон любил ползать рядом с ним, пока Тестор пировал со своими людьми, женщины в верхних покоях сплетничали за ткацкими станками, а огромные собаки лениво постукивали хвостами по полу. Напольные плиты Теламону тоже нравились. Он тщательно исследовал каждый из красно-зеленых узоров, отгоняющих злых духов.