Мисс Черити - Мари-Од Мюрай Страница 80

Я

Благодарю вас, мистер Чонг. В другой раз.

С этими словами я попятилась к двери — и наступила на чье-то тело. Мужчина — а это оказался моряк — приподнялся, свирепо на меня уставился, словно его выдернули из кошмарного видения, и завыл. Глэдис, утратив последнее самообладание, рванула к двери, наступая без разбору прямо на руки и на ноги лежащих на полу. Из разных углов раздались вопли. Мистер Ли Чонг погнался за нами, осыпая нас неразборчивыми проклятиями, но, к счастью, дверь, которую мы толкнули изо всех сил, распахнулась, и мы вылетели на улицу. Никогда в жизни мне не доводилось бегать с такой скоростью. Вскоре Лаймхаус скрылся из вида, и завеса, разделявшая меня и мистера Эшли, окончательно опустилась.

Родители ни за что бы не поняли, если бы в июне я вдруг отказалась ехать с ними в Кент, в мой любимый Дингли-Белл. Покидая Лондон, я чувствовала, что предаю мистера Эшли. Удастся ли ему совладать с собой и бросить свои двухшиллинговые развлечения? Осознал ли он, что закрывшиеся перед ним сегодня двери театра вновь откроются завтра; а зрители, рукоплескавшие актеру в пьесе Оскара Уайльда, с тем же восторгом станут аплодировать ему в пьесе Бернарда Шоу? После «Оружия и человека» в театре Авеню я нисколько в этом не сомневалась. Мистер Шоу мог бы написать для мистера Эшли великолепную роль. Но придется убедить в этом обоих; и, конечно, ничего не получится, если мистер Эшли продолжит «гонять дракона».

Оказавшись в Дингли-Белл, я сразу приступила к акварельным зарисовкам для новой сказки, которую пообещала написать Розе Шмаль, про ее черепашку. В сказке под названием «Домик для Малышки Розы» речь шла о черепахе, которую пригласил в гости крот. Ей захотелось такой же домик под землей, и она отправилась разыскивать какую-нибудь другую крышу, кроме собственного панциря. Я купила маленькую черепашку, чтобы было с кого срисовывать, и нарекла ее Малышкой Розой. Работа продвигалась медленно. Подперев подбородок руками, я часами наблюдала, как Малышка Роза передвигает то одну ногу, то другую, останавливается, осторожно вытягивает шею, потом прячется. То, что я узнала о черепахах, меня встревожило. Оказывается, они не заводят семью, а бросают яйца сразу после кладки; они не играют, их невозможно дрессировать; они погружаются в спячку на четыре месяца, а на протяжении оставшихся восьми ни с кем не общаются; то есть черепахи — это нечто вроде Ли Чонга в панцире; и хуже всего то, что так они доживают до восьмидесяти лет! Неврастеникам категорически противопоказано заводить черепах. Иногда я выносила Малышку Розу в корзинке на улицу и выпускала неподалеку от дома, чтобы изучить ее поведение в природе. Черепашка упрямо карабкалась на гладкий камень или пыталась проползти под густо сплетенными ветками. Она долго и напряженно трудилась ради пустяка, а потом, все-таки преодолев препятствие, мрачно смотрела на меня, словно вопрошая: «Ведь ты сама так живешь?» Чтобы как можно точнее передать ее выразительную мимику, я нередко ложилась на живот и смотрела на нее, опершись на локти.