Записки для моих потомков - Ариадна Борисова Страница 8

* * *

На улице ужасный зной. Я хожу как варёная. Мой друг Васька говорит, что и у погоды иногда бывает высокая температура. Мы посмотрели на термометр — целых тридцать восемь градусов! Наверное, и правда погода заболела, раз у неё такой жар. На небо просто невозможно смотреть: кажется, что солнце расплавилось и расплылось по нему, как масло на сковороде. Даже в загоне у хрюшек, где почти не бывает сухо, земля покрылась трещинами. Поросята тоже томятся от жары и лежат под навесом, стараясь поглубже зарыться в пыль. Иногда их пускают пастись на луг позади дома. Тогда мы с Васькой работаем пастухами, бегаем с поросятами или катаемся на них верхом.

Васька дал им имена по дням недели: Понедельник, Вторник, Среда и так далее, всего их семь штук. Мы всех знаем «в лицо». У нас неплохо получается и дрессировка. Поросята, например, научились проходить сквозь обруч, если им показываешь еду. А ещё, когда мы устаем играть и бегать, Васька включает маленький магнитофон от машины, и они слушают музыку. Честное слово, слушают и даже подпевают, то есть подхрюкивают. Особенно им нравится одна красивая хоровая песня, которая называется «Лакримоза».

Эту песню придумал композитор Моцарт. Я тоже не могу слушать её спокойно. Музыка такая чудесная — от неё у меня в груди что-то кричит, плачет и волнуется. Хочется сделать какое-нибудь прекрасное дело: ограбить банк и раздать все деньги бедным старушкам или взять на воспитание сто человек сирот. И становится стыдно, что я живу как-то не так, и все мы живём неправильно, а можно бы совсем по-другому…

В этот день мы погуляли с поросятами, поплескались в огороде под шлангом, и Васькина мама позвала нас на обед. Суп был горячий, просто ужас! Есть совсем не хотелось. Тем более сверху в супе плавал жареный лук, а я его терпеть не могу. Чтобы не обидеть Васькину маму, я отхлебнула несколько ложек супа и поковыряла вилкой в салате. Ладони у меня сразу стали мокрые, а голова вспотела. Я, кажется, заразилась жаром от погоды.

Васька прикрикнул на меня:

— Валентинка! Питайся! От питания организм становится толще и сильнее, поняла?

Я ещё немного попиталась. Абсолютно без удовольствия, только из вежливости и для силы организма, и нас, наконец, отпустили.

Спасаясь от погодной болезни, мы забрались в большой сарай в глубине двора. Васькин папа называет его по-старинному «амбар», потому что он построен не из досок, а из толстых брёвен. Амбар и сам древний, а брёвна от старости серебристые и все в дырках от выпавших сучков. Там темно, прохладно и сказочно, как в избушке Бабы-яги или в краеведческом музее. Пахнет засохшими кожами, сухими травами и мышами. По стенам висят веники, это Васькина мама заготавливает лекарство «от спины» и «от горла». Под самым потолком прикреплены огромные лосиные рога.

В углах сарая-амбара в беспорядке свалены лопаты, тяпки, колёса, мётлы. На полках стоят банки, пустые и с вареньем. На топчане расстелена медвежья шкура с залысинами. Рядом стоит сундук, оклеенный изнутри красивыми открытками. В нём хранятся кипы старых журналов.

Мы с Васькой удобно устроились на шкуре лысого медведя и от нечего делать поиграли в слова. Это такая игра, когда один человек задумывает слово, говорит его первую и последнюю букву, а второй человек это слово отгадывает. И вот Васька загадал слово на букву «с» с окончанием на «к».

— Наверное, сырок?

— Нет, — ухмыльнулся Васька.

— Сыщик?

— Не-а!

— Ну, супчик…

— Да нет же, нет!

— Что тогда?

Васька хитро прищурился и выпалил:

— Сапок — вот что!

— Глупый ты, Васька! Проверочное слово «сапоги». Значит, последняя буква — «г». Я бы тебе по русскому языку двойку поставила!

Васька насупился. Чтобы он не сердился, я предложила посмотреть картинки в журналах. Разглядывать картинки — моё любимое занятие. Нам встретилась очень интересная картинка с бегущими людьми, на которых заваливались дома, а кругом летели камни и горел пожар. Картинка называлась «Последний день Помпеи», её нарисовал художник Брюллов. Васька немного поразмышлял, как там такое могло произойти, а я предположила, что, должно быть, всё взорвали террористы.

Вдруг из журнала выпала потрёпанная тетрадка. Это оказался школьный дневник. На обложке было написано: «Дневник ученика 3-го класса Соловьёва Васи». Васька сначала сильно удивился: он и есть Соловьёв Вася. А потом сообразил, что дневник — отцовский, ведь у них с отцом одинаковые имена и фамилии.