Самая младшая - Лариса Романовская Страница 8

Мама спросила, куда им столько морковки, они же не кролики, не морские свинки. У них даже собственной козы нет. Хотя, по маминому мнению, заведи кто козу, ее в этом шалмане не заметят. От козы будет меньше грязи, чем от трех маминых личных детей. Ну неужели трудно после себя тарелки помыть? Все же знают, что мама на работе упахалась как… как… Она даже сама не знает, как кто.

– Как эта самая коза, – подсказывает Полина.

У мамы лицо хмурое. Она засовывает в кухонный комбайн морковку. Он урчит, как теплый и пока еще не очень известный зверь, а сбоку высыпаются мелкие морковочные опилки – сухие, как мамины слова.

Мама не смеется над шуткой. Она сейчас крайне хотела бы узнать у Стаса, почему он каждый день торчит на своей конюшне, хотя у него впереди ЕГЭ. Не мог бы Станислав просветить ее по этому поводу?

Стас отворачивается от холодильника и говорит, что да, мог бы. Поступить за деньги может любой дурак, который догадывается, что лошадь – это что-то такое на четырех ногах, и даже сумеет отличить ее от табуретки. Но если у тебя не будет практики, то из тебя не получится хороший вет. А у них на конюшне каждый день такая практика… Да чего он будет объяснять, все равно не поймете. Он занимается. Да, прямо на конюшне и занимается. И самая последняя кобыла скоро начнет понимать химию на уровне одиннадцатого класса. И…

– И можно не жужжать и не орать? – интересуется Неля из коридора. Она устала, у нее совершенно адский день, ей сегодня весь мозг вынесли. Можно она хотя бы один вечер проживет в тишине, в порядке исключения? Почему у нее на столе опять Полинкин пластилин и фантики валяются?

Уже не очень понятно, кто на кого орет. Но кухонный комбайн замолчал. Будто съежился, чтобы его не замечали.

– Полина, пей сок! – рявкает мама, а только потом наливает его в кружку. Кружка дурацкая, фиолетовая, без рисунков и надписей. Из нее невкусно.

Полина быстро думает о том, что в волшебной заячьей стране должен существовать такой специальный зверь, морковкоедка – что-то вроде дракона, но не совсем. Питается она морковными опилками, а огонь выдыхает зеленый, как ботва. Голов у нее семь, хвост один, а крылья…

– А ты замуж выходи и к мужу переезжай, там на тебя никто жужжать не будет. – Стас разговаривает с Нелей, а смотрит на кастрюлю с оладьями. То есть из-под оладьев, они кончились уже.

– Придурок. Дегенерат. Ты… да ты тупее своей кобылы!

У Нели лицо красное стало, но не целиком, а в пятнышки, как у мультяшного жирафа, который все время жаловался на жизнь.

Полина тянется к кружке сока. Он густой и несладкий. Но это, может быть, он для девочки невкусный, а клетчатым зайцам он, например, в самый раз, и они его любят больше, чем Полина газировку.

– Да чего я сказал-то? – Стас возмущается и жует. – Чего ты ходишь, как тряпка вареная!

Полина пытается представить вкус вареной тряпки. Он жутко противный, типа того рагу, которое она опрокинула на себя в гостях. Интересно, вареные тряпки – это первое или второе? Или десерт? Вряд ли. Они же невкусные.

– Мам? Ты жевала когда-нибудь вареную тряпку?

– Мам, если Стас не заткнется, я его убью!

– Мам, алло? Здесь. Сейчас он спустится.

Это маме бабушка позвонила. Бес, кажется, на прогулке что-то не то сожрал. Пусть Стас посмотрит, он же почти будущий ветеринар.

Стас спрашивает, остались ли у бабушки оладьи. Но это он уже из коридора интересуется. Он вскочил, как папа, и так быстро пошел, что даже тапки не переобул.

И остаются они на кухне втроем, если комбайна не считать. Мама жужжалку выключила, сок разлила себе и Неле, отпила и вся сморщилась:

– Какая гадость горькая! Вишня, ты почему сахар не попросила?

– Потому что я заяц. Зайцы сахар не едят, они зубы берегут. Если зубы сломаются, как им морковку грызть?

– Логично, – говорит Неля. – Мне тоже налей. Мне теперь витамины нужны.

– Ты тоже заяц? – осторожно интересуется Полина.

Иногда Неля играет с Полиной в ее сказки. И даже свои рассказывает перед сном. Совсем редко.

– Нелька, ты тоже заяц?

– Нет, я зайчиха. И у меня будет маленький зайчонок. – Неля смотрит на свою кружку, не отрываясь, будто из глубин сока должно всплыть что-то интересное. Как говорящая щука из колодца.

– Сколько? – спрашивает мама.

– Мам, она же сказала, один! – уточняет Полина. – Один зайчонок.

– Семь недель, – перебивает Неля.

И щеки у нее снова краснеют. И у мамы тоже. Будто им обеим сейчас досталась целая куча родимых пятен, как у Полины. Вот если Полина будет все время щипать себя за щеки, ее пятно нельзя будет разглядеть?

– Ну и что ты делать будешь? – Мама зачем-то включает пустой комбайн.

– Витамины пить, – Неля улыбается и чихает.

Мама вдруг говорит Полине:

– Вишня, иди ко мне в комнату, посмотри мультики!

– Я лучше к бабушке пойду, узнаю, как дела у Беса.

– Никуда ты не пойдешь! Одна уже доходилась! – И мама выдергивает комбайн из розетки.

Подставка, на которую сыпалась отжатая морковь, свалилась на пол. Он теперь в оранжевых опилках. Если бы у них жила-была настоящая морковкоедка, она бы обязательно все слопала, не пришлось бы подметать.

Вообще, морковкоедка – она дракон. Но она мечтает вырасти и стать пылесосом.

Чего боятся чудовища

Стаська сидел за своим новым синим ноутбуком. И вдруг как закричит на всю квартиру! Таким голосом и такие слова, что к нему все сбежались: бабушка с кухни, Неля со своей нижней полки, мама с лестничной клетки (прямо с сигаретой). Только папа не прибежал – он после работы опять уснул в наушниках. Все решили, что Стаську током стукнуло или карнизом по голове. А он прочел, как догхантеры своей победой хвалятся.

Догхантеры [3]– это такие чудовища. Они на самом деле есть, а не в игрухе или мульте. Они сражаются с собаками. С бездомными и даже домашними, такими, как Бес. Догхантеры ходят по городу, рассыпают отраву. Специально во что-то вкусненькое ее запихивают. А наивные собаки не знают, что в колбасе или котлете яд, и потом болеют. Иногда так сильно, что вообще не выздоравливают. Догхантеры опять раскидали яд, а потом выложили в блогах фотографии собак, которые едят вкусное и ни о чем, бедные, не подозревают.