Проблемы с воображением - Гай Басс Страница 8

Из «Важных размышлений мистера С. Ключиса»,

Том 14: «Развоображаемые в веках».

Развоображаемые, которых чаще прочих принимают за кого-то другого:

Инопланетяне

Оборотни

Зомби

Учителя

Перекличку Бен просидел, ошеломлённо разглядывая воображаемых друзей одноклассников. ВД то исчезали, то появлялись, как привидения, едва ребята вспоминали о них. «Если бы они только знали», – подумал мальчик, когда уменьшившийся Бохвесть заёрзал в кармане куртки.

К тому моменту, когда второе зрение начало рассеиваться (а вместе с ним и ВД одноклассников), мальчик решительно задался мыслью, которая, он был уверен, многое изменит: он познакомит всех с Бохвестем. Раз у ребят тоже есть ВД, они наверняка наперебой захотят свести знакомство с Беном и его развоображаемым другом.

У Бена появится столько друзей, что он не будет знать, куда их девать! А когда все передружатся между собой, Скелет Ключис поймёт свою ошибку и оставит их в покое.

Бен отправился вместе с классом на собрание в актовом зале. Он окинул взглядом учеников, сидевших притихшими рядами. Вся школа была здесь: вот идеальное место для его большого откровения.

– Когда я скажу «давай», ты выпрыгнешь и зарычишь, – шепнул Бен своему карману, проходя вслед за другими детьми в зал.

Крохотное чудовище беспокойно заёрзало.

– Не волнуйся, ты будешь великолепен. Постарайся ни на кого не наступить, когда станешь выпрыгивать…

Мальчик выждал две нестерпимые минуты, пока директриса мадам Мерси нудела о школьных обедах. Когда она остановилась, чтобы перевести дух, Бен ухватился за свой шанс. Он встал и нервозно прокашлялся. Все повернулись и уставились на него.

– Я… хочу вам кое-что показать, – произнёс он, откинул правую полу куртки и прошептал: – О’кей… давай.

Последовала пауза.

Долгая пауза.

– Давай… я хочу сказать, расти, – зашептал Бен, встряхивая куртку.

Последовала новая пауза, ещё более долгая.

Кто-то в конце зала кашлянул.

– Бохвесть?.. – пробормотал Бен, заглядывая в карман.

Чудовище, освещённое крохотным язычком голубого пламени, трясло головой и пыталось забраться ещё глубже в карман.

– Всё хорошо! – шепнул мальчик. – У тебя получится…

– Бенджамин, ты в порядке? – громко поинтересовалась мадам Мерси.

– Пожалуйста, Бохвесть… – вновь зашептал Бен, но Бохвесть сделался таким маленьким, что мальчик едва мог различить слабое свечение огонька.

– Вот чудило, – проговорил сидящий сзади Клифф Пичфорк.

По залу пробежал хохоток. Бен почувствовал, что делается свекольно-красным.

– Ты что-то хотел сказать, Бенджамин? – спросила мадам Мерси.

– Я… я… – забормотал он, выпуская из рук куртку.

Перешёптывания: «Чудило» – эхом разбегались по залу, хихиканье раздавалось всё громче, а Бен стоял столбом, краснея сильнее и сильнее. Наконец он покачал головой.

– Тогда ступай и подожди возле моего кабинета, будь добр, – нетерпеливо распорядилась мадам Мерси.

Все таращились на Бена, а он неловко пробирался сквозь бездну пялящих глаза детей. Мысли его были о том, как Скелет Ключис описал Забвение: тюрьма пустоты, в которой ты обречён быть забытым. В тот миг мальчик мечтал о том, чтобы исчезнуть… испариться… стереться из самой мимолётной памяти.

Десять минут спустя Бен находился в середине длинного коридора: он сидел на стуле перед кабинетом директрисы, всенародно известном как Стул судьбы. Хэтти Бланкет вышла из туалета для девочек, дверь которого располагалась как раз напротив.

– Чудило, – прошептала она одними губами, проплывая мимо, и наградила Бена уничижительным взглядом.

Насколько мальчик мог судить, это был первый раз, когда Хэтти обратила на него внимание, и лучше бы она этого не делала. Бен вздохнул и дождался, когда она покинет зону слышимости.

– Бохвесть?.. – прошептал Бен, раскрывая куртку.

Раздалось протяжное извиняющееся воркование, и он увидел, как съёжившийся Бохвесть высунул голову из кармана.

– Нет, это ты прости, – сказал Бен. – Я не должен был принуждать тебя, я ведь знаю, как ты пугаешься. Я просто подумал, если ты познакомишься со всеми… ты… тогда…

Бен осёкся, когда свет вдруг моргнул. Он посмотрел налево. В конце длинного коридора появилась одинокая фигура, застывшая, как статуя. Это оказалась девочка. Она была даже короче Бена, с косичками, в полосатом платье и лакированных туфлях, надетых на сползшие носки. Кожа её, волосы и одежда были серыми, словно она сошла с чёрно-белой фотографии.