Аквамарин  - Андреас Эшбах Страница 7

Все уставились на меня. Кажется, что мир сузился до одних глаз. Я не знаю, что сказать, и поэтому не говорю ничего. Да я и не смогла бы из себя выдавить ни слова. Миссис Ван Стин перестает сверлить меня взором, упирает руки в свои могучие бока и окидывает взглядом весь класс, набирая побольше воздуха в легкие.

– В этой школе, – внезапно выдает она театральным шепотом, – царит дух неотрадиционализма, а значит, братства и взаимного уважения. Все наши усилия служат благородной цели поднять всеобщее качество жизни и поддерживать на самом высоком уровне. Каждый день мы учим вас быть готовыми прийти на помощь и уважать ценность человеческой жизни. И это нам прекрасно удается: много наших выпускников выбирают работу в медико-санитарной службе или службе спасения на водах.

Ее голос буквально сочится пафосом. Если бы от пафоса оставались пятна, пол в классе был бы испорчен навсегда.

– Конечно, без ссор не обходится, – продолжает она. – В конце концов, юность – время страстей и гормональных бурь, с которыми бывает непросто совладать. И всё же я с уверенностью заявляю, что норма повседневного общения в этой школе – улаживание конфликтов в диалоге, а не при помощи насилия.

Она даже и не подозревает. То есть вообще не имеет ни малейшего понятия. Ее взгляд снова устремлен на меня, глаза гневно сверкают.

– И при всём том, – продолжает она, шаг за шагом подходя ближе ко мне, и теперь ее голос грохочет, как раскаты грома, – утверждать, что одноклассники столкнули тебя в воду и бросили на произвол судьбы… Это такая подлая клевета… Это просто чудовищно. Чу-до-вищ-но. Никто в этой школе… я повторяю: никто!.. не поступил бы так.

Миссис Ван Стин нависает надо мной.

– Что ты можешь на это сказать? – грохочет она мне в лицо.

Я всё еще парализована, но как-то мне удается открыть рот.

– Я ничего такого никогда не утверждала, – выдавливаю из себя.

– Что? – Ее глаза вот-вот вылезут из орбит. – Эту историю пересказывают во всех классах. Якобы тебя вчера столкнули в бассейн для рыбы, столкнули одноклассники, которые прекрасно знают, что ты не умеешь плавать.

– Я ничего такого не говорила, – повторяю я.

– Тогда откуда же все эти слухи?

– Не знаю.

И я действительно не знаю.

В этот момент в классе раздается звонкий голос:

– Это я. Я рассказал.

Оборачиваются все. Директриса, миссис Дюбуа, ученики и я. И все смотрят на обладателя голоса. Это Пигрит Боннер, тщедушный мальчишка с кожей цвета чая с молоком. Он где-то полгода как перешел в наш класс, после зимних каникул, и до настоящего момента ничем особо не выделялся, кроме того, что часто носил одежду из современных синтетических материалов, которая здесь, в Зоне, не особо приветствуется. К тому же он на год младше нас, потому что перепрыгнул один класс, но при этом контрольные пишет лучше всех.

И вообще, до этой минуты он не очень-то много говорил.

– Ты? – переспрашивает директриса. – Ну и почему ты это сделал?

– Потому что это правда, – объясняет Пигрит, глядя ей прямо в лицо. – Я сам это видел.

Я понятия не имею, как он мог видеть то, что произошло. Там никого не было. Никого, кроме Карильи и ее банды. Ну, и меня, само собой.

Но у директрисы теперь проблема. Пигрит вообще-то сын Джеймса Вильяма Боннера, известного историка, и Сихэвэн очень гордится тем, что его удалось переманить из Мельбурнской метрополии. Пигрит – странноватый тип, но его тоже нельзя трогать, как и Карилью.

Миссис Ван Стил с шумом выдыхает, судорожно пытаясь сообразить, что же ей теперь делать. Звучит это так, будто выпускают воздух из паровой машины.

– Мы продолжим этот разговор у меня в кабинете, – решает она наконец. – Вы оба – за мной.

Директриса несется вперед, она напоминает разъяренного носорога, которого я однажды видела в фильме про вымерших животных. Путь ей никто не преграждает, коридоры и лестницы безлюдны. Мы с Пигритом еле поспеваем за ней.

– Почему ты это сделал? – шепчу я ему.

– Что?

– Рассказал!