Машка Самбо и Заноза - Юрий Сотник Страница 7

— Не знаю... Может, прогуляться пойду, — ответила Люся таким безразличным тоном, что детектив подумал: «Может, пронесло. Может, она не обратила внимания на полотер».

Хлопнула входная дверь. Люся ушла в комнаты. Тут Петя смог сориентироваться в своем убежище и разместиться в нем поудобней. До сих пор он сидел скорчившись, упираясь спиною в боковую стенку шкафа, а затылком — в нержавеющую сталь, из которой была сделана мойка. Он сидел не под раковиной, выштампованной в этой стали, а под тем местом, куда ставили вымытую посуду, то есть в самом высоком месте шкафа. Теперь он сообразил, что если протянуть ноги под раковину, то можно сесть поудобней: бочком, полулежа. Петя так и поступил и тут же сделал новое открытие: между дверцей и верхней частью мойки тянулась довольно широкая щель, в которую была видна значительная часть кухни.

Приняв удобную позу, детектив стал прислушиваться к тому, что делается в квартире. Некоторое время он не слышал ровно ничего. Но вот из комнаты, что напротив кухни, донеслось потрескивание телефонного диска: Заноза кому-то звонила. Детектив перестал дышать. Телефонный разговор, который он услышал, оказался удивительно коротким. Люся произнесла всего два слова.

— Митька? — спросила она негромко и так же негромко добавила: — Иди!

Петя от волнения заерзал в своем шкафу.

«Четырехпалый! Сейчас придет Четырехпалый! Интересно, когда он явится? Через пять минут? Через полчаса?»

Четырехпалый явился гораздо быстрей. Сразу после разговора по телефону Заноза прошла в переднюю и открыла входную дверь. Петя услышал, как распахнулась и хлопнула дверь соседней квартиры, затем в передней раздался торжествующий мальчишеский голос:

— Все! Считай, что теперь все! Считай, что готова машина!

— Митька, ты с машиной сейчас подожди! Митька, у нас очень серьезное положение, — сказала Заноза.

— Чего? Какое серьезное?

Детектив с такой силой припал к щели, что лбу и носу стало больно. И вот в кухню вошла Заноза, а за ней — Четырехпалый.

Ростом он был даже поменьше Люси. Голова и глаза у него были совершенно круглые, нос — кнопкой, уши торчали, а брови отсутствовали.

— Где серьезное? Чего серьезное? — повторил пришелец.

Как видно, это был человек горячий, энергичный. Говорил он быстро и громко, а когда оглядывался, резко дергал головой. На какой руке у него не хватало пальца, Петя разглядеть не смог.

— Митька, нас выследили, — почти шепотом сказала Заноза. — Иди сюда! Гляди!

Она увела своего сообщника к окну, и оба исчезли из поля зрения детектива. Теперь он слышал только их разговор.

— Ну? — спросил Четырехпалый.

— Во-первых, бабушка обнаружила мокрый полотер. Она им паркет у себя в комнате испортила.

— Попало?

— Пока не попало. Потому что меня дома не было. Но, конечно, попадет... Митька, но это не самое главное... Вот, смотри! Видишь?

— Ну кто-то хватал трубу грязными руками.

— А чьи это «грязные руки»? Чьи это отпечатки пальцев? Ты знаешь? — тихо, но взволнованно произнесла Заноза. — Это же наши отпечатки пальцев!

— Во! «Наши»! — усмехнулся Четырехпалый. — Что мы, в саже сначала руки пачкали, прежде чем полотер брать?

Тут Заноза объявила Митьке, что он ничего не понимает, что он полный дурак, что он совсем как маленький ребенок. Она рассказала ему, что Самбо пригласила на помощь Петю Калача, а тот, как Митька сам знает, известен всей школе своей страстью к расследованиям и своей магнитной кисточкой, с помощью которой он проявляет отпечатки пальцев.

Четырехпалый понял все, но нисколько не испугался.

— Вот это да! Это, значит, наши отпечатки пальцев, Люськ! Вот бы узнать, из чего делают эту магнитную кисточку!

— Митька! Ну... ну, ты совсем глупенький! Ты понимаешь, что мне от Машки теперь жизни не будет, а тебя Машка так отлупит, что ты неделю больной пролежишь!

В голосе Четырехпалого снова появились торжествующие нотки.

— Отлупит? А на что спорим, что не отлупит? Хочешь, нас завтра... нет, послезавтра в школе на руках будут носить, а еще через неделю наши портреты в «Пионерской правде» появятся? Хочешь?

— Ну, хочу, конечно... — уже другим тоном сказала Заноза. — Только ты говори яснее: в чем дело?

— В чем дело? Пылесос, вот в чем дело! Понимаешь?

Как видно, Люся ничего не понимала. Она молчала.

— Полотер моет, а пылесос воду отсасывает, — торжественно и медленно отчеканил Четырехпалый. — Теперь понимаешь?

Наступила долгая пауза.

— Митька, ты, кажется, гений, — тихо произнесла Заноза.

— Неси пылесос! — приказал «гений». — Завтра твоя Самбо гордиться будет, что у нее есть такая сестра.

В шкафу под мойкой стояла жара: где-то поблизости проходила труба с горячей водой. Пете было душно, у него затекла правая рука, на которую он опирался, болела шея, потому что голову нужно было держать прижатой к плечу. Но детективу казалось, что он готов просидеть в таком положении хоть до поздней ночи, лишь бы только узнать, что значит вся эта возня с пылесосом и чем она кончится.

Теперь он снова мог видеть заговорщиков. Они то уходили из кухни, то возвращались. С изумлением детектив убедился, что Четырехпалый вовсе не четырехпалый, что на обеих Митькиных руках все пальцы целы. Заноза принесла откуда-то красивый, обтекаемой формы пылесос. Митька извлек из него фильтр для пыли, сказав, что он будет только мешать. Затем пылесос поставили на стул, да в таком месте, словно нарочно позаботились о том, чтобы Пете было удобнее на него смотреть.

— Ведро тащи или таз какой-нибудь, — сказал Митька, прикрепляя к пылесосу гофрированный шланг с наконечником.

Люся притащила из ванной большой эмалированный таз и поставила его на пол под пылесосом в противоположном конце от шланга.

— Из кружки будем или кишку принести? — спросила она Митьку.

— Кишку давай. Чтоб все, как полагается, было.

Заноза ушла и вернулась с кишкой такой же толщины, как для клизмы, но только раза в три длинней. Она подошла вплотную к мойке, и Пете на некоторое время ничего не стало видно. Он только по звукам мог догадаться, что Люся насаживает конец кишки на водопроводный кран.

— У меня все, — тихо произнесла Заноза.

И Петя снова увидел перед собой красивый пылесос.

— И у меня все, — отозвался Митька, втыкая вилку от пылесоса в штепсель у двери. Он отошел от штепселя и взялся за гофрированный шланг.

— Митька, ты волнуешься? — чуть слышно спросила Заноза.

— Малость есть, конечно. Все-таки судьба решается: или нам жизни не будет, или...

Заноза не дала ему договорить:

— Митька... пускать воду?