Так они жили - Елена Ильина-Пожарская Страница 7

Она старалась забраться как можно выше на подушки, задыхаясь от пыли, поднимавшейся от них.

«Господи, хоть бы кто-нибудь зашел! Где няня? Она обещала… Я закричу!» — но мысль о том, что чулан далеко от всех жилых помещений, что рядом была кладовая да большая комната для прислуги, где девушки только ночевали, задержала в груди крик, и Женя только тихо простонала.

В эту минуту за дверями что-то зашевелилось.

— Няня! — крикнула Женя.

Дверь скрипнула, и послышался чей-то шепот:

— Тише, барышня, золотая, тише… Это я, Калька. Где вы тут? Не говорите громко, чтобы не услыхали, тогда и мне и вам беда… Ну, вот и я.

Женя бросилась вперед и ласково обняла влезшую на ее подушки девушку.

— Я уж два раза приходила, да вы, видно, почивали, а уж будить-то не хотела. Думала, сном горе пройдет. А вот нате-ка. Вот цыпленочка кусочек, вот два пирожка. Мне лысый черт Антипыч-повар дал… Кушайте на здоровьице. На что похоже — ребенка голодом морить!

— Мне есть не хочется, спасибо, Каля.

— Ну, это так кажется. Где же есть не хочется; завтракали-то когда? Вы только попробуйте, да поскорее: того и гляди, аспид-то наш, экономка, накатится; поди у нее брюхо болит, что чулан не заперт.

Женя без всякого желания откусила кусок пирожка. Но он был так вкусен, что сразу пробудил ее аппетит, и она живо начала уписывать все, что было принесено в салфетке Аскитреей.

— Ну вот и хорошо, кушайте на здоровье. Ишь ведь, и свечечки не дали. Страшно, поди-ка, сидеть-то?

— Угу… — отвечала Женя с полным ртом, но присутствие девушки и ее доброта вернули ей смелость, и она чувствовала себя спокойнее.

— А вы скоро уйдете?

— Вот докушаете, а я потом косточки унесу… Да и еще прибегу: скажу, что за нитками в сундук сходить надо. Ведь мартерьял-то у меня на руках, я у себя в сундуке и храню. Кому ниток или бумаги не хватает, даю.

— А я опять одна останусь? Здесь крысы… Каля, милая, я боюсь!

— Крысы? А что их бояться? Подождите-ка я вам палочку подам. Как побегут, так и постучите в стенку. Они и разбегутся. Они вас больше еще боятся, чем вы их.

— Вы скоро придете? — спросила девочка робко, гладя Аскитрею по ее худощавому лицу.

— Ах вы моя пташечка золотая! «Вы придете?» — говорила растроганная девушка, ловя и целуя маленькие пальчики Жени. — «Вы придете?» Мне, холопке, «вы» говорите… И отчего это, барышня, и в вашем роду разные бывают? Одни добрые, анделы чистые, а другие хуже чертей. Отчего это бывает?

— Не знаю, — протянула девочка.

— Барышня, золотая, а что я вас спрошу. Только вы никому-никому не сказывайте. Не слыхали вы насчет… Насчет того, что нам воля будет? Освобождение ^[7]?

— Я здесь не слыхала… А в Англии, у тети Ани, говорили, что будет какое-то освобождение, только я ничего не поняла. Хотите, я маму спрошу?

— Храни Бог, барышня, матушка, и не заикайтесь, за это что и будет! Вон у Максима Петровича лакей поболтал этак-то… Ну его в солдаты не в зачет и хотели сдать. Уж насилу мать упросила. Да бреет он хорошо, барин и пожалел… Ну а выпороть — выпороли.

— Да я спросила бы так, от себя.

— Нет, уж лучше не спрашивайте, а если так что услышите, так скажите.

— А ведь хочется вам на волю? — спросила Женя.

— А вам, барышня, из чулана хочется? Да и то ведь вас на часы посадили, а не навек. Господи, дохну́ть бы только вольной-то волюшкой, а там бы хоть и умереть. Батюшки, что-то ступеньки заскрипели! Не идут ли? Давайте, барышня, салфетку-то… Я за дверь спрячусь. Если отворят, я и шмыгну, пока они к вам подойдут.

По коридору послышались шаги, и за дверью мелькнул огонек.

Аскитрея притаилась за дверью и, когда нянька с сальной свечкой в руках, а за ней экономка с ключами вошли в кладовую, девушка ловко шмыгнула за их спинами за дверь, так что никто не успел ее заметить, хотя экономка и повернулась, заслышав шорох.

— Ну что, насиделась? — заговорила нянька. Ну вот тебе, матушка, вышло от бабушки решение: свести тебя в детскую, дать чаю и поесть и оставить тебя там, а на глаза тебя сегодня принимать не хочет. Завтра, значит, попросишь прощения, и все это прикончится. Ну, слезай, слезай, сударушка!

И нянька помогла Жене слезть с подушек. Девочка щурилась от света и немножко пошатывалась, когда пошла за нянькой.

Экономка гремела ключами и ворчала:

— Ну вас, только подушки перекидали, убирай за вами.