Красная Рука, Черная Простыня и Зеленые Пальцы. Жуткий детский фольклор - Эдуард Успенский Страница 7

Молоко принес Виктору подушку, сдвоенное интернатское одеяло и стакан киселя с двумя кусками серого хлеба:

— Опыт показывает, что ночью есть хочется.

И Рахманин заснул как убитый. Ночью он вдруг проснулся. В комнате что-то происходило. Слышалось шипенье и треск. Рахманин выпил кисель и попытался понять, что случилось. Комната была красной. Во дворе горел стог сена.

Рахманин стал одеваться. Он с трудом надел носки, ботинки, пиджак. Потом он долго тыкался в разные двери в поисках выхода из здания. Наконец он вырвался на хозяйственный задний двор.

Когда он оказался на месте пожара, там были люди. Они встревоженно стояли вокруг, глядя на огненные вихри и бешеные искры. Слава богу, что искры быстро гасли и не долетали до здания.

Люди стояли группками, двигались, разговаривали. И как-то странно выделялась из всего этого одна женщина неопределенных лет в плаще с красиво уложенными волосами, неподвижно, скульптурно стоявшая в некотором отдалении.

Рахманин решил подойти к ней и заговорить. Он подшагал, стараясь не шуршать травой, и спросил:

— Вы не знаете, отчего загорелось?

— Что? — повернулась она.

И Рахманин отпрянул, потому что ее лицо оставалось красным, несмотря на то, что она отворотилась от огня. Она закрыла лицо рукой в красной перчатке и быстро пошла в сторону от пламени и бешеных искр. Кажется, в сторону кладбища.

Утром директор принес Рахманину стакан чая и хлеб с маслом.

— Вы будете разговаривать с детьми Крючковыми? — спросил он.

— Конечно, я ведь для этого приехал, — ответил Рахманин. — Будем говорить.

— Они здесь, за дверью.

— Минуту, я только побреюсь.

Рахманин сразу вспомнил, где его бритва, и сказал директору, что бриться не будет, потому что решил отращивать бороду.

Он позвал ребят. Они вошли и сели на диван, но сидели не сгибаясь, прямо, как на лавке.

— Прочитайте, это, ребята.

Виктор протянул им гранки статьи.

Дети стали читать. Они долго не отрывали глаз от смятой газетной страницы и, казалось, прочитали ее раз двадцать. Видно, им не хотелось начинать разговор.

Рахманин спросил:

— Как вы думаете, можно поймать Красную Руку?

— Нельзя, — сказала девочка.

— Можно, — сказал мальчик. — Надо поставить фотоэлемент с пистолетом.

— Интересная мысль, — сказал Рахманин. — Ты утром проснулся, чтобы на работу идти, поднял голову от подушки, и пистолет как ба-бах тебе прямо в нос.

— Надо фотоэлемент настроить на красный цвет. Человеку ничего, а Руке будет плохо.

— Хорошо, — согласился Рахманин. — А как мы узнаем, что Рука туда придет?

— А там всегда Красное Пятно появляется, — сказал Вася.

— Так, может быть, лучше в Пятно стрелять? — спросил Рахманин.

— Люди пробовали, — ответил Вася. — Не вышло.

— Кто пробовал?

— А как же? Следователь Василенко из милиции и пробовал.

— И что получилось?

— Ничего не получилось. Его задушили, а на стене дырки остались.

— Откуда ты все это знаешь?

— Не знаю… У нас все это знают.

— И ты знаешь? — спросил Рахманин Люсю.

— И я, — кивнула она головой.

— А вы сами Красной Руки не боитесь?

— Нет, — подумав, ответили ребята.

— Я боюсь, — сказал до сих пор молчавший Александр Павлович.

Вот уж этого Рахманин никак не ожидал. И то, что ребята «пострадавшие» от Красной Руки, ее не боятся, а Молоко боится, придавало сказанному странную убедительность.

Рахманин отпустил брата и сестру. И потребовал у директора объяснений.

Александр Павлович провел его в свою комнату — квартиру, расположенную в левом одноэтажном крыле здания. Он подошел к дивану, на котором, очевидно, спал, отдернул угол огромного ковра, висевшего над диваном. И Рахманин увидел ярко-красное пятно в форме черепа, пробивающееся сквозь жухлые обои.