Большая книга приключений с привидениями - Валерий Гусев Страница 64

Алешка пришел из школы злющий, как таракан после дихлофоса.

– Твоя работа? – прямо спросил он.

– Ты о чем? – невинно удивился я.

– О кучах. Столько времени потерял! Звонил Лисовскому? Звони прямо сейчас, пока родителей дома нет. А я пока с Федором погуляю.

И они отправились в парк. Прямо как два брата.

Я мстительно разложил на Алешкином столе динамики и микрофон, с замиранием сердца снял телефонную трубку и набрал служебный номер предпринимателя Лисовского.

– ДЭЗ-16, – ответил кто-то. – Диспетчер слушает.

Я кашлянул для солидности и произнес басом:

– Господина Лисовского попрошу.

– Он на вызове, в девяносто пятом доме. Там канализацию прорвало. Что ему передать?

Ничего себе бизнесмен! Канализатор!

– Передайте, что его песенка спета!

– Что-что? Кто это говорит?

– Фантомас! – И я бросил трубку.

Тут пришла мама и, разгружая сумки, спросила:

– Чем порадуешь? Обедали? А где ребята? Папа не звонил? В прачечную сходили?

На все вопросы я ответил коротко и ясно:

– Не знаю. – Маму этот ответ вполне удовлетворил. – Ма, у меня к тебе просьба.

– Да?

– Ты можешь сделать доброе дело, не спрашивая – зачем?

Мама чуть призадумалась. Посмотрела на меня с опаской.

– Ма, мы потом тебе все расскажем. Ты нас похвалишь.

– Ну ладно, – неохотно согласилась мама. – А что нужно-то?

– Я сейчас наберу один номер, и ты скажешь одну фразу.

– «Попросите, пожалуйста, Свету»? – Мама улыбнулась.

– Нет. Совсем другую.

– Хулиганскую? – Мама приостановила процесс выкладывания продуктов из сумок. – Не буду.

– Приличную: «Передайте, пожалуйста, Василь Василичу, что я его сегодня видела».

– И все?

– И сразу бросай трубку.

– Это пароль? – спросила мама. Словно хотела мне подсказать ответ.

Я кивнул, и мы пошли в прихожую, к телефону.

– А как сказать? – шепнула мама. – Угрожающе? Игриво? Или просто так?

– Как получится. Все равно. – И я передал ей трубку.

Мама настроилась и сказала здорово. Как робот. Как автоответчик. Как человек, который не хочет, чтобы узнали его голос.

– По-моему, эта женщина очень растерялась, – сказала мама, положив трубку. – Это точно не какая-нибудь вредная пакость? Мне не придется краснеть?

– Придется, – улыбнулся я. – От удовольствия.

– Давай еще позвоню, – обрадовалась мама.

– Вечером, – пообещал я.

Тут четыре ноги забарабанили в дверь. И я открыл ее.

Ну понятно – руки у них заняты, позвонить нечем. В руках – охапки кленовых веток с красными, желтыми и оранжевыми листьями.

– Какая прелесть! – ахнула мама. – Это, конечно, Феденька придумал?

– Мы вместе, – сказал этот воспитанный ребенок. – Это будет сюрприз.

И они утащили свою добычу в комнату. И стали ее разбирать и раскладывать. А Лешка меня спросил:

– Звонил?

– Два раза.

– Страшно или глупо?

Я подумал.

– Страшно глупо, скорее.

– Сойдет. Мы должны вывести его из душевного равновесия. Тогда он созреет для последнего удара. Найди какую-нибудь банку.

– Чего?

– Ну – банку! Из-под пива или колы.

– Зачем? Цветочки ваши в воду поставить?

– Взрывное устройство сделать.

– Психическая атака?

– Ага. – Алешка, не теряя времени, нырнул под свою тахту, выволок коробку со старыми игрушками, до которых еще не добрался Федор, и остатками бытовой техники. – Куда он делся?

– Кто?

– Будильник. Помнишь, хромой такой?

Точно, был у нас такой будильник. Алешка пытался его приспособить вместо таймера, и будильник «захромал». И уже тикал не как положено, а без всякого ритма. Как-то недовольно. Как-то сбиваясь. Даже угрожающе порой.

– Магнит еще нужен, – напомнил я и тоже погрузился по все локти в коробку.

Мне вообще это дело очень нравится. Я люблю, когда мы перебираем старое барахло. Сразу же возникают в душе теплые воспоминания детства. Становится как-то спокойнее. И часто с умилением думается: какой же я был тогда дурак и какой же я теперь умный. А может – наоборот!

Алешка зачем-то вытащил еще и фотопортрет папиного начальника. В стеклянной рамке. Эти портреты папин начальник, уходя на заслуженную пенсию, раздарил всем своим подчиненным и, чтобы его подольше не забывали, прямо на стекле написал фломастером или маркером: «На память о совместных трудностях! Желаю успехов в борьбе с врагами и счастья в личной жизни!»

Этот портрет много лет мыкался по всей квартире и никак не находил в ней своего места. Некоторое время он даже провисел на кухне. Но мама вскоре взбунтовалась и велела его убрать.