Гадкие Крошки - Сэм Левеллин Страница 6

— Боже мой! — сказала Маргаритка.

— Ах ты, бедняжка! — сказала Примула.

— Дикость! — сказал Кассиан.

Взгляд у Маргаритки сделался задумчивым.

— Значит, в Нью-Топии много таких детей… э-э-э… толстых, злых и замороченных телевидением?

— Как и везде, — ответил Мальчик-дикарь Дин.

— Значит, много, — заключила Маргаритка.

Примула внимательно наблюдала за сестрой.

— Маргаритка, — сказала она. — Ты что-то думаешь.

— Да, думаю, — сказала Маргаритка.

— Что? — как всегда напрямик, спросил Кассиан.

— Ну, — сказала Маргаритка, — уроки делать и прочее — всё это, конечно, приятно. Но… я соскучилась по няниной работе.

— И грабительской, — добавила Примула.

— Можно было бы пожить на острове и кое-что тут сконструировать, — сказал Кассиан.

Ослепительная улыбка Мальчика-дикаря несколько поблекла. Он нервно оглянулся. И сказал:

— А вы не спросите, почему мой дедушка продал остров так быстро и так дешево?

— Потому что Примула доказала ему с помощью оладьев, что он существует, — ответил Кассиан.

— Угу, — сказал Мальчик-дикарь Дин и покачал русой головой. — А может потому, что знал: кое-кто приедет и его отберет. — Он побледнел, несмотря на загар. — Я пошел спать.

— Погоди-ка, — сказала Примула. Она мысленно вернулась в кухню философской пещеры. В памяти ее всплыл серый катер с черными окнами. — Кто хочет его отобрать?

— Не могу сказать, — сказал Дин.

— Должен, — сказала Маргаритка.

— Оставь его, Маргаритка, — вступилась за мальчика Примула.

— Хорошо, — сказала Маргаритка — Но не думайте, что я не наведу справок. А теперь все подойдите поближе. У меня есть идея.

Крошки и Дин собрались в тесный кружок. Маргаритка объяснила.

— Голосуем? — спросила она.

— За, — сказал Кассиан.

— За, — сказала Примула.

— Ага. То есть, за, — сказал Мальчик-дикарь Дин.

После этого Маргаритка пошла и кое-что обсудила с Капитаном, по обыкновению упражнявшейся за фортепиано. А потом все легли спать.

* * *

Кровати были великолепные, с пологом, но детям спалось плохо. Начался отлив, и «Клептоман» скрипел и постанывал. Утром оказалось, что стекло в иллюминаторе лопнуло.

— Что происходит? — спросила Примула.

— Корабль приказал долго жить, — сказал Кассиан. — Это его лебединая песня.

— Как напыщенно! — сказала Маргаритка.

— Как верно! — сказала Примула.

— Да, хреново! — сказал Мальчик-дикарь Дин, почти уже член Семьи.

После завтрака по судовой трансляции команду «Клептомана» созвали в театр на срочное совещание. Собрались все, кроме папы Крошки: в резиновых перчатках, с угрюмым лицом он прочищал засорившийся туалет на нижней палубе.

На сцене стояла Капитан, как никогда очаровательная в костюме из шелка-сырца от Шанель. Рядом с ней — Маргаритка, в тропическом нянином обмундировании: зеленом легком комбинезоне с белым котелком, спортивных башмаках и с бильярдным кием в качестве указки.

— Доброе утро, команда! — сказала Капитан.

— Доброе утро, Капитан и няня Маргаритка! — хором откликнулась команда.

Маргариткин наряд напомнил им о тех славных днях, когда они были грабителями и являлись на место преступления, переодетые нянями.

— Итак, — сказала Капитан, — я буду краткой. Расчеты по карте показывают, что большой город Нью-Топия находится примерно в тридцати милях к юго-западу. К сожалению, наш бедный «Клептоман» разваливается на части. Так что наш план Вернуться К Честной Жизни и открыть гостиницу-люкс летит ко всем чертям. Все мы понимаем, что нам нужен новый корабль. А для того чтобы добыть новый корабль, мы должны интегрироваться в общество…

— Не понял? — раздался чей-то голос.

— Другими словами, мы должны проникнуть в дома тамошних богачей, — сказала Капитан. — Из достоверных источников известно, что в Нью-Топии много избалованных отпрысков. Мы должны встретиться с самыми испорченными и богатыми. И открыть Исправительный лагерь.

— Чего?

— Туда приедут плохие дети, и мы научим их быть хорошими, — пояснила Капитан. — Он будет называться «Лагерь Благонравия». Маргаритка, будь любезна, продолжи.

Маргаритка поправила котелок и ткнула указкой в таблицу.

— Лагерь Благонравия будет нацелен на детей такого типа… — Маргаритка постучала концом кия по верхней части таблицы, золотой, с надписью МИЛЛИОНЕРЫ. — Мы используем лагерь для отбора семей вот такого типа. — Она постучала кием по другой стороне таблицы с золотыми звездочками и надписью МУЛЬТИМИЛЛИОНЕРЫ С ОСОБЕННО БОЛЬШИМИ ЯХТАМИ. — Мы придем в их дома, одетые нянями. Выясним местоположение сейфов и ложек. Остальное вы знаете.

— Ура! — вскричали бывшие грабители и охотно принялись за работу.

К обеду корабельные карцеры были сняты с «Клептомана» и установлены в кокосовой роще. В углу посадили плюшевого медведя, на иллюминаторы с решетками повесили занавески с симпатичными кроликами, а рядом пристроили грязную кухоньку с изрядным запасом овсянки и порошкового заварного крема.

— Ну вот, — сказал Пит Фраер Маргаритке, которая сняла башмаки и теперь перебирала пальцами ног в песке. — Что скажешь?

Маргаритка поджала губы.

— Жуть, — сказала она няниным голосом. — До ужаса некомфортабельно. То что нужно.

В предвкушении чрезвычайной ситуации грабители работали хорошо, и Лагерь Благонравия рос как на дрожжах. В ход пошли столбы из салона первого класса, плиты из камбуза, а из штурвала соорудили приятный кофейный столик. Чрезвычайная ситуация возникла через два дня.

После обеда с востока наползла грязно-серая туча; на берегу рокотал невысокий прибой. Старший Механик Беовульф стоял возле груды оборудования и проверял его по списку в большом блокноте.

— Как идут дела? — спросил Кассиан.

Старшой обернулся. Своего медведя, Королевского Михаила, он засунул за пазуху — от греха подальше.

— Хорошо, — сказал он. — Натфигается шторм.

Кассиан кивнул. Старшой вырос в Исландии и был кавалером ордена Трески и Вулкана. О плохой погоде он знал всё, что вообще стоит знать.

Ветер крепчал. К ужину на корабль уже обрушивались тяжелые волны.

Как все исландцы, Старший Механик обожал кораблекрушения.

— Ночью ему капут, — сказал он и исполнил короткий неуклюжий фокстрот. — Отпрафится на тно моря. Стихия!

Водянисто-розовое солнце скользнуло за горизонт. Над островом повисла ночь — но не бархатным шатром в алмазах, а черным сырым одеялом с пронзительным запахом соли. Крошки и Мальчик-дикарь Дин устроили себе постели под навесом из пальмовых ветвей.