Круг ворожеи. Идущие путём земли - Сергей Гоуданский Страница 6

– Что за отличие? – разволновался Альд.

– Не все животные опасны, – продолжал свой рассказ купец. – А даже те, что опасны, не каждый раз причинят вред. Если они нападают, то делают это потому, что боятся, или потому, что так добывают себе еду, а может, просто защищаются. Но чудовища опасны всегда, и живут они только для того, чтобы убить, растерзать, покромсать. Они губят зверей, птиц, людей, не щадя никого – не слышат ни мольбы, ни просьбы, с ними не договориться, их ничем не умилостивить и не подкупить. Всё что им нужно – это просто забрать жизнь. Стремятся они к этому с неистовой яростью, неотступно, и их не получится прогнать или напугать. Поэтому коль уж встретил их, исход будет только таким: либо сразишься насмерть, либо побежишь, что есть мочи. И ведь никто не знает ни о том, откуда они берутся, ни о том, почему несут всем такую погибель, – мрачно вздохнул Руф.

– Разве это не сказки? – недоумевал мальчишка.

– Сказки? – беспокойно и в то же самое время неуверенно всхохотнул Руф.

Купец на миг растерялся. На его лице отразился целый букет противоречивых чувств, но затем он взял себя в руки, прочистил горло и настойчиво произнёс:

– Боюсь, что всё это правда, парень. Авторитет Джахрира непререкаем. Копии его книги хранятся даже в библиотеках магистрата, так что это не какая-то там ерунда. Многие путники клялись, что сами сталкивались с описанными в его рукописях тварями и подтверждали правдивость его слов.

– Ну а ты тоже встречался с каким-нибудь из этих чудовищ? – спросил Альд, после чего съёжился на табуретке, согнув ноги и охватив колени руками.

– Я? Нет, – махнул рукой торговец. – Я не шастаю по всяким жутким местам и не ищу приключений на пятую точку. Предпочитаю слушать о таких похождениях в таверне у тёплого камина, заказав бочонок сидра и парочку вкуснейших местных блюд. Все эти чудища – удел авантюристов. Лучше держаться от них как можно дальше, благо что в деревнях да городах если и есть чудовища, то только в виде слухов и рассказов, и меня это, я говорю тебе, более чем устраивает. Помню, в одной корчме рассказывали про забавный случай, – попытался было перевести тему Руфрон.

– Так что там, в этом болоте? – перебил его мальчик.

– Ах да, – вновь помрачнел толстяк. – Вот, – он указал пальцем на середину правой страницы книги, – Джахрир называет эту штуку «Трясинником».

Альден снял очки, потёр глаза, затем вновь надел их и уставился в рукопись, изучая небрежно набросанный рисунок странного существа изогнутой формы. Передняя его часть была немного приподнята, и к низу от неё отходили какие-то отростки. Альдену тут же подумалось, что рисовал Джахрир неважно, однако рисунок был всего лишь плохонькой копией, да и то, сделанной далеко не с подлинника.

Руфрон зачитал отрывок: «…в заболоченной и притопленной местности. Весьма неуклюжа, но опасна на близком расстоянии, поскольку может совершить рывок, увлекая жертву корнями под себя и утаскивая в топь, и едва ли той удастся выбраться из-под цепкой подошвы твари. Размеры разнятся от небольших туш в сажень-другой до гигантских особей шириной в несколько десятков локтей и толщиной не менее двух локтей. Днём успешно укрываются от глаз, умеючи прячась в болотных топях, а в сумерках выползают и шарят по округе. Огня не боятся, и единственный известный способ умертвить Трясинника состоит в иссечении значительной части его тела. Большой опасности, впрочем, не представляют».

– Не представляют? Так что же тогда случилось там, в болоте? – воскликнул Альден.

– Понятия не имею, почему написано так, – отмахнулся Руф. – Для Джахрира, наверное, не представляют, а я вот читаю всё это, и кровь стынет в жилах. Даже думать об этом не хочу. Да и не знаю я, что там случилось. Может, и напридумывали всё, и никакой это вовсе не Трясинник был, – сердито пробормотал он. – Может, просто дорогу подтопило, а кто-нибудь проезжий разнёс дурные слухи ради забавы. Если тебе так уж интересно, спроси у Кэлбена, – выпалил толстяк, но затем тут же себя одёрнул. – Хотя нет, нет, нет, что я такое говорю! Не вздумай спрашивать, не надо его беспокоить! Уговор ведь был, да и он жутко не любит болтунов, наверное поэтому мне тебя и сплавил.

Альден так и не понял, что же именно имел в виду торговец, но все его мысли теперь занимала таинственная история с болотом, из-за которой караван повернул к деревне Три Холма – первый караван за последние несколько лет.

* * *

Что-то заскрипело, захрустело, и внезапно фургон остановился. «Привал!» – донеслось откуда-то сзади.

Старая тиринминская дорога была достаточно широкой, чтобы разминулись две простых повозки, но купеческий караван с его громоздкими передвижными домами занимал почти всю ширину, оставляя для проезда лишь узкую полоску с одной из сторон, проехать которой могли только всадники, да и то, вплотную прижимаясь к обочине. Все главные тракты в Добраобаре старались прокладывать по местам открытым, избегая густых лесов, глубоких лощин, узких холмистых ущелий и горных перевалов, ведь именно здесь грабителям было легче всего подготовить засаду, застать стражей врасплох и не дать конным воинам воспользоваться своим преимуществом. Однако не везде можно было столь удачно провести дорогу, и такие места Руфрон и называл «неспокойными», хоть и не потому, что нападения здесь часто совершались – просто ему самому было «неспокойно», когда его лавка на колёсах въезжала в эту предположительно опасную область.

Караван обычно отправлял вперёд всадника, чтобы вызнать, нет ли намёка на засаду, не идут ли встречные обозы, с коими потом будет не разъехаться. Своего конного стража Кэлбен как раз и послал на разведку, как только фургоны въехали в чащу. Вернувшись, он донёс, что дальше лес идёт уж совсем густой, а посему поляну для привала нужно подыскивать уже сейчас, чтобы не оказаться на дороге в сумерках, а то и вовсе глубокой ночью.

Как только возможность подвернулась, караванщик подал сигнал, и тарны остановились. Всадники проехались вперёд и назад, оповещая всех о предстоящей ночёвке. Деревья кончились, и один за другим фургоны начали брать влево, сворачивая на открывшуюся прогалину, поросшую невысокой травой. Она хмуро зеленела под сырым вечерним небосводом, затянувшимся кучными облаками. Со всех сторон поляну вплотную окружал лес, а в середине высились два старых замшелых вяза, покачивая своими раскидистыми ветвями. Руфрон повёл тарнов именно к ним, чтобы оказаться в самом центре временного лагеря. Уж больно ему не хотелось ночевать возле кромки леса, зная, что дремучая ночная пуща будет скрестись в боковину его колёсной хижины.

Фургон Кэлбена, сделав по поляне крюк, остановился у самой дороги. Из большого крытого прицепа, напоминавшего деревенский сарай, вышли сонные и вялые стражники. Двое самых младших, взяв по топору, поплелись в лес, а ещё двое, постарше, лениво переминаясь, осматривали незнакомое место. Кэлбен, закинув ноги на парапет облучка, с безучастным видом раскуривал трубку.

Остальные купцы расположились кто где, порушив строй и небрежно раскидав фургоны по полю. Кто-то, остановив тарнов, сразу забрался назад в свою передвижную лавку, кто-то, потягиваясь, глазел по сторонам или прохаживался по поляне. Повар, который ехал в одном из купеческих фургонов, копошился в тележке походной кухни. Все ждали, когда юные вояки принесут поленья да начнут разводить костры.