Беглецы - Мишель Пейвер Страница 6

– Да, из Моря!

Кефтиец просиял.

– Ты бывал на Море!

– Нет. Мне ее дал один человек, а сам я ни разу…

– Море подскажет тебе ответы на все вопросы! Люди-с-плавниками найдут тебя…

Вдруг кефтиец схватил Гиласа за руку и резко притянул к себе. Темные глаза засверкали лихорадочным блеском.

– Они знают: ты придешь, – выдохнул кефтиец. – В подводном синем мире ищут тебя… Ищут – и найдут…

Гилас вскрикнул. Высвободил руку, отпрянул.

– Люди-с-плавниками доставят тебя на свой остров… рыбы там летают, а пещеры поют… холмы ходят… деревья из бронзы…

Умирающий бредил. А между тем свет, проникающий в гробницу, приобрел серый оттенок. Гилас перекинул бурдюк через плечо и наклонился за мешком с припасами.

– Доберешься до Моря… – продолжил кефтиец.

– Да не пойду я туда!

– … отдай Ему прядь моих волос.

– Говорю же – мне надо в другое место!

– Возьми, отрежь… скорее…

Чуть не скрипя зубами от досады, Гилас схватил стрелу, отрезал наконечником прядь вьющихся темных волос и сунул локон за пояс.

– Вот! Доволен? И больше ни о чем не проси – пальцем не пошевельну!

Кефтиец улыбнулся. Не криво ухмыльнулся, а расплылся в искренней улыбке. Даже лицо преобразилось.

– Будешь на Море, скажи Людям-с-плавниками, чтобы забрали мой дух… сразу увидишь, как они прыгают через волны… все вместе… такие сильные… такие красивые… они доставят меня прямо к Сияющей… и с Ней я познаю покой… как капля воды, воссоединившаяся с Морем…

– В последний раз повторяю – не собираюсь я на Море!

Тот не ответил. Что-то в его молчании насторожило Гиласа. Он обернулся и заглянул в гроб. Взгляд кефтийца сделался застывшим: больше этим глазам ничего не суждено увидеть. Сам не понимая, зачем это делает, Гилас дотронулся пальцем до худой щеки покойного. Теплая плоть остывала быстро – так же вода в мгновение ока впитывается в сухую землю. Секунду назад в гробу лежал живой человек, а теперь там осталась лишь пустая оболочка.

На холме снова закричал удод. Медлить нельзя. С трудом водрузив на гроб тяжелую крышку, Гилас второпях пробормотал молитву. В утреннем свете отчетливо видны и поставленные один на другой гробы, и настенная роспись: красные и желтые человечки пляшут и совершают жертвоприношение. В углу Гилас заметил плащ из заячьих шкур, о котором упоминал кефтиец, и спрятал эту вещь за гробом. На месте, где лежал умирающий, осталось большое пятно темной крови. Гилас забросал его землей. Больше мальчик ничего не мог сделать для умершего.

Вдруг издалека послышалась музыка. Тростниковые флейты! Деревенские идут! Процессия несет дары – мед и вино, и даже страх перед черными воинами не помешает преподнести их родичу, ставшему Предком.

Нельзя терять ни минуты. Гилас поспешил к выходу и тут вспомнил про кинжал. Кефтиец предлагал ему свое оружие, но у Гиласа все мысли о нем вылетели из головы, и драгоценный предмет так и остался в гробу. Гилас обернулся и вздрогнул от неожиданности – оружие лежало рядом с гробом, на земле, на самом видном месте!

Гилас сказал себе: «Должно быть, кинжал вывалился из ножен, когда кефтиец лез в гроб. Иначе как клинок очутился на земле?»

«Возьми… Никому не показывай…»

Бронзовый кинжал совсем простой, без украшений. Рукоять широкая, прямоугольная, с тремя гладкими заклепками. Лезвие длиной в две ладони Гиласа. Клинок крепкий и идеально прямой, кончик узкий и острый. В сиянии восходящего солнца края поблескивают красноватым светом. Такого красивого оружия Гилас еще не видел.

Оружие оказалось тяжелым. Рукоятка, поначалу холодная на ощупь, быстро впитала тепло руки.

А пение флейт все приближалось.

Сжимая кинжал, Гилас бросился бежать.

4

Едва он успел укрыться на склоне холма, как процессия подошла к гробнице. К счастью, деревенские ничего подозрительного не заметили. Вот, уже закладывают вход камнями. Гилас увидел в толпе вчерашнюю собаку. Пес стоит рядом с деревенским мальчишкой. Гилас порадовался, что собаку забрали. Но тяжело смотреть, как пес тыкается носом в ладонь хозяина. Брысь тоже так делал.

Перебравшись на другую сторону холма, Гилас припустил вниз. На ходу сорвал листья крушины, чтобы отпугнуть дух кефтийца, и сунул прядь волос покойного в мешок вместе с кинжалом. Ножны мастерить нет времени, а выставлять такую вещь напоказ нельзя. У Чужака никак не может быть бронзового кинжала. Увидят – подумают, краденый.

Стараясь припомнить все, что Теламон рассказывал про Лапитос, Гилас зашагал на восток, к подножию горы.

Редко растущие сосны почти не дают тени, чертополох высотой в человеческий рост царапает колючками, длинными и острыми, будто кабаньи клыки. Зато черных воинов не видно. И вообще, вокруг ни души. Не успел Гилас об этом подумать, как на крутом повороте чуть не налетел на колесницу.

Замерев от ужаса, во все глаза уставился на двух коней и воина в шлеме из сыромятной кожи. Тот сначала не заметил Гиласа, но, когда лошади заржали, повернул голову и увидел мальчика. Гилас не стал дожидаться, когда его схватят. Кинулся наутек и опрометью взбежал вверх по склону. Сюда колеснице точно не заехать.

Перебравшись на другую сторону холма, Гилас устремился вниз и бросился к горному потоку. Колесница, окруженная клубами пыли, с грохотом вылетела из-за поворота. Воин что-то кричал, но слов было не разобрать. Гилас забежал в воду. Брызги полетели во все стороны, бурдюк и мешок больно били по спине.

Судя по звукам, колесница во что-то врезалась. Лошади отчаянно заржали. Воин спрыгнул и побежал за Гиласом. Мальчик попробовал петлять. Тот не отставал. Ухватил Гиласа за плечо, рванул к себе, но оба потеряли равновесие и плюхнулись в воду. Воин зажал локтем шею Гиласа, но тот вывернулся и сунул голову преследователя под воду. Воин наугад замахнулся кулаком и попал Гиласу по раненой руке. Охнув от боли, мальчик отпрянул. Воин, отплевываясь, вынырнул. Гилас ударил его коленом в пах. Тот взвыл и снова рухнул в воду, но быстро вскочил и, не успел Гилас опомниться, пнул его в челюсть. От удара мальчик отлетел и растянулся на прибрежной гальке. Воин уперся коленом ему в грудь, обеими руками схватил Гиласа за волосы и тряхнул так, что у мальчика зубы застучали.

– Гилас, это я, Теламон! Твой друг, между прочим!

– Что ж ты меня не признал? – отдуваясь, с трудом выговорил Теламон.

– Говорю же, – пропыхтел Гилас, – с этой штукой на голове все на одно лицо.

Друзья сидели на берегу горного потока, поливая холодной водой ушибы. Лошади, привязанные неподалеку, спокойно пили.