Оставайтесь на нашем канале - Владимир Кузьмин Страница 51

Учителя с этим почему-то мирились. Вот и на первом уроке физики молодой доцент в очках предложил освежить забытое за каникулы без малейшего расчёта на отклик учеников. Лёшке его даже жалко стало, и он вызвался к доске и, как обычно, предложил не один, а сразу три варианта решения. Учитель оживился, они обсудили достоинства каждого из вариантов и даже ненадолго завладели вниманием остальных двенадцати учеников класса.

Фролов на перемене подошёл к Лёшке:

— Новенький, у меня тест по физике за прошлое полугодие не сдан. Сделай, а?

Лёшка подумал, что ему хватает Серёги, второй год сидящего на шее, и вежливо отказал.

— Да я же не задаром, — пояснил Фролов. — Я денег дам. Десять баксов сейчас, ещё двадцать — после.

Лёшка очень не любил такие разговоры. Правда, выпендриваться, а тем более кидать деньги на ветер, он любил ещё меньше, но в этот раз понял, что Фролова, а заодно и всех остальных новых одноклассников, нужно ставить на место. Поэтому достал из кармана пятьдесят долларов и сунул их Фролову:

— Даю тебе полтинник прямо сейчас и добавлю ещё столько же, когда сам свой тест сделаешь и сдашь.

Выходку оценили, Фролов обиделся, а Серёга потихоньку пообещал, что за такие деньги готов решать контрольные самостоятельно, но боится, что ему их всё равно не заработать. После уроков Фролов пришёл к ним в комнату, вернул деньги и вполне по-человечески попросил у Лёшки помощи. Чисто дружеской.

— Понимаешь, мне к преподам на консультацию записываться нельзя, я их тоже сдуру обидеть умудрился. А наши все такие же тупые, как я. У нас здесь всё прощают, кроме двух вещей — пропусков уроков и несданных тестов. Выручай, Кузнецов!

Лёшка тесты за Фролова делать не стал, а просто подготовил их вместе с ним. Тот очень удивился, что, стоило ему чуть пошевелить извилинами, и он справился с большей частью задания самостоятельно, а с оставшейся — под чутким Лёшкиным руководством. Друзьями они, конечно, не стали, но в случае чего поддерживали друг друга.

Сегодня Юрка Фролов был единственным, кто составлял им компанию за столом.

— Хочу в город сгонять, — ответил он на Серёгин вопрос. — Дела с утра пораньше образовались. А вы, как всегда, на съёмки?

— До съёмок ещё дожить надо. А пока над нами издеваются все кому не лень. Кто по чуть-чуть, а кто на полную катушку.

— Кругом одни садисты, — кивнул Фролов. — А как издеваются?

— Ну меня, к примеру, учат на флейте играть.

— Ну?

— Что ну? Ты на флейте играешь? Нет? Не играешь и ничего от этого не потерял. А я не могу врубиться, на фиг мне этому учиться, если в кино достаточно её ко рту поднести и пальцами пошевелить, а музыку потом всё равно отдельно запишут.

— Круто, — согласился Фролов, прожёвывая кусок ветчины.

— А я что говорил! Сегодня в бассейне занятия. Подводное плавание будет.

— Жесть! — сказал Фролов. — Но я бы не отказался. Вот в прошлом году…

И он рассказал, как год назад нырял в Австралии, зацепился за коралл и порвал плавки. Все трое громко расхохотались. По утреннему воскресному времени, когда народ ещё толком не проснулся, их веселье показалось редким посетителям столовой особо неуместным.

Скоро у ребят появилось новое развлечение — обсуждение причёсок. Наверное, всё могло быть не так весело, если бы первым в лапы гримёра попал не Стёпка, а кто-нибудь другой. Дело в том, что рыжий длинноволосый Степан Кузин был напрочь лишён такого чувства, как застенчивость. Он не был нахалом, но стесняться просто не умел. А потому, впервые появившись перед всей честной компанией в новом образе, он тут же начал едва ли не хвастливо рассказывать, как его стригли в четыре руки, как заплетали косички, украшали всякой дребеденью и тысячу раз фотографировали.

Причёска и впрямь была нестандартной. До этого Стёпка просто игнорировал парикмахерскую, и вид у него был не самый модный: как попало отросшие волосы жиденькими рыжими прядями спадали на плечи или по большим праздникам были стянуты на затылке резинкой. После стрижки от прежней причёски остались три длинные пряди — самая длинная сзади от темечка, другая чуть короче справа от середины головы до шеи, третья, заметно короче двух других, слева. Всё остальное было либо выстрижено под ноль, либо торчало в виде коротких прядей разной длины.

— Прикиньте, — рассказывал Стёпка всем, кто его слушал. — Мне вот эти длинные патлы заплетали в косички и скручивали калачами. В короткие ещё бантики заплетали и длинные шпильки втыкали, как у японок. Кино и немцы! Уж не знаю, на кого я был похож, но страшненький вышел, на ночь лучше не смотреть.

Тут же родилась присказка «Стёпка рыжий первым пострижен». И каждый, побывавший в руках Валентина Валентиновича, считал нужным изложить процедуру стрижки самым подробным образом и желательно самоуничижительно рассказать, как всё ужасно выглядело и сколько времени продолжалась фотосессия. А ещё все дружно вертелись перед зеркалом, корчили рожи и требовали, чтобы их признали самыми страшными. На самом деле девчонки получались очень красивыми. В общем, победителем признали Семёна, и любитель покрасоваться неожиданно загордился, даже злиться на всех и каждого перестал.

Лёшке с Серёгой победа в конкурсе не грозила. Их стрижки, одинаковые у обоих, были не особо интересными: на висках очень коротко, сверху чуть длиннее и на прямой пробор, сзади широкая длинная прядь, которую, как выяснилось, нужно было ещё отращивать и отращивать.

Сегодня перед «этикеткой» их всех причесали, заплели косички, завязали бантики, чёрт-те чего напихали в волосы и конкурс возродился с новой силой.

Сам урок этикета в этот раз заключался в том, как правильно подавать и целовать даме руку в разных ситуациях, как обмениваться рукопожатиями, как кланяться, ненаигранно обниматься и всё такое. При этом все эти церемонии заметно отличались от общепринятых и даже виденных в кино. Всё проделывалось с разными выкрутасами, нередко очень сложными — их для фильма придумывали специально.

А вот сидеть за столом и пользоваться кучей вилок, вилочек, ножей и ножичков учили по-настоящему.

— Теперь, если попаду на приём к английской королеве, так могу и съесть чего-нибудь. А то побоялся бы что-то перепутать и сидел голодный, — сказал Лёшка.

— Ага. Надо Марии Фёдоровне идею подкинуть, чтобы она в интернате такую учёбу устроила. Может, отпрыски хотя бы чавкать перестанут, — поддакнул Сергей.

Но уже на следующем занятии «по застолью» он забрал свои слова обратно. В этот раз урок проходил не в «замке» или «дворце», а в «сельской харчевне». Там мясо подавали огромными кусками на деревянных досках, посетители сами рубили его большущими тесаками, а ели, само собой, руками — хапнул кусок потолще и грызёшь. Еда была настоящая, и все наелись до отвала. И перевозюкались тоже. Хорошо ещё, что ручки дамам целовать не нужно было. В общем, повеселились от души.

Бассейн располагался тут же, в центре, но попали они сюда впервые.