Пешком над облаками - Георгий Садовников Страница 5

— Толик, ты в каком городе живешь? — смущенно спросил штурман.

— В Новороссийске, а где же еще, — рассеянно ответил мальчик, все еще продолжая переживать свой просчет.

— И ты ничего не читал про наш знаменитый буксир? — удивился боцман Пасенюк, нервно теребя густой прокуренный ус.

— Да в том-то и дело, — ответил с досадой мальчик. — И в газетах читал, и в журналах, и в книгах! Да только все это обман! Там пишут, что вы только и делаете, что гоняетесь за самыми страшными опасностями. И будто вы не в силах прожить даже минуту без приключений, и если вокруг спокойно и тихо, тотчас становитесь больны. А я у вас нахожусь уже целых двадцать минут, и ничего, кроме какого-то жалкого шторма!

— Если о нас пишут именно так, то, значит, это в самом деле чистая неправда. Мы никогда сами не ищем беды. Что точно, то точно, — признался боцман за весь экипаж. — У нас не военное и не какое-нибудь научно-исследовательское судно. И тем более не пиратский корабль. Наш буксир развозит грузы, только лишь и всего.

— А я что говорю? — невольно обрадовался мальчик. — Ну, ничего, ошибку еще можно исправить. В конце концов, еще не поздно выбрать другой корабль.

У меня не было сомнений в том, что он так и сделает. При том таинственном способе передвижения, которым Толик владел, ему ничего не стоило перенестись на другой корабль. Потом на третий… четвертый. И отправится легкомысленный мальчик гулять по белу свету, если мы не удержим его при себе. Да, появление Толика Слонова значило больше, чем рядовое появление нового человека на корабле. Оно оповещало о начале целой Истории.

Но мои друзья еще не знали, что ждет наш мирный буксир, а я не мог посвятить их в свое открытие: они бы все равно не имели права принять предостережение юнги всерьез. И к тому же, если бы я высказал свои догадки, это могло показаться нескромным. Никто до сих пор не заподозрил ничего такого, а я, мол, вон какой: сразу сообразил, что к чему.

Единственное, что можно было позволить, это выразительно посмотреть на капитана. И тот сразу понял меня.

— Нет, мальчик, мы тебя никуда не отпустим, — твердо сказал капитан. — Мы отвечаем за тебя.

— Ладно, я не тороплюсь. Нужно еще поразмыслить, что и как. А пока можно и на вашем буксире что-нибудь придумать. Глядишь, и вам станет веселей… Вот что, скажите, кэп, в какой стороне находится берег? — спросил Толик, хитро прищурившись.

— Если ты имеешь в виду Европу, она за кормой. А Южная Америка прямо по курсу, — пояснил капитан, довольный тем, что мальчик перестал нервничать и заинтересовался вопросами навигации.

— Да это же возмутительно! — закричал мальчик вне себя. — В такой сильный шторм любое порядочное судно уже давно должно было сбиться с курса и нестись прямо на берег. И чтобы там скалы торчали из воды!

— Ты хочешь, чтобы мы сами… собственными руками направили наш старый добрый буксир на острые скалы? — нахмурился капитан, а остальные члены экипажа осуждающе покачали головой.

— Наконец-то вы меня поняли, кэп! — обрадовался Толик, не замечая всеобщего порицания.

— Ты ошибаешься, мальчик, — строго сказал капитан, — мы очень чтим свой буксир и делаем все, чтобы уберечь его от кораблекрушений.

— Неужели вы не любите бороться с опасностями? — спросил Толик, обводя всех нас удивленными глазами.

— Мы боремся с ними, но мы их не любим, — веско ответил капитан.

Толик едва не заплакал от разочарования. И я тотчас же пожалел его. Мне была знакома такая жажда приключений. Когда-то давным давно я тоже с нетерпением ждал встречи с опасностью.

Но у мальчика был сильный характер. Он быстро взял себя в руки и покладисто сказал:

— Ну, так и быть, я подожду, пока опасность придет сама. И кстати, где он, ваш хваленый юнга?

И только лишь я заметил, как хитро блеснули его глаза. Капитан, не зная, что у мальчика уже что-то появилось на уме, облегченно вздохнул и сказал:

— Вот и договорились! А пока мы будем думать, как вернуть тебя домой, ты будешь жить в одной каюте с ним, с нашим юнгой. А вот он сам, наш лихой Иван Иванович, — и капитан торжественно указал на меня.

— Неужели этот старик и есть легендарный юнга? Ну и ну! Да я бы в вашем возрасте, дедушка, уже давно стал адмиралом, — разочарованно произнес Толик Слонов.

Я, как все считают, прошел сквозь огонь и воду, [3]но мне еще никогда не приходилось выслушивать такие обидные слова. И дело вовсе не в намеке на то, будто мне до сих пор не удалось дослужиться до звания просто матроса. Ведь мальчику невдомек, что даже самые прославленные адмиралы в свое время страстно мечтали о том, чтобы прослужить в юнгах до старости лет, и пока только мне каким-то образом удалось добиться этой невиданной чести. Меня в его словах задело другое: он, даже не подумав, сказал, что я дедушка! В то время как моя родная внучка и та никогда так не обращалась ко мне. Она называла своего дедушку, как и положено, юнгой.

«Ну подожди, — рассердился я про себя. — Мы еще посоревнуемся с тобой. Посмотрим, кто моложе душой».

Не отличаясь особой выдержкой, я все же ничем не выдал своей обиды. Но капитан на всякий случай сказал:

— Что касается нашего юнги, то тут ты, мальчик, глубоко не прав. Юнга не может быть дедушкой, потому что в судовой роли эта должность отводится самому юному духом!

Пока капитан говорил, и на мой взгляд, убежденно и с достаточным красноречием, Толик крутил головой, уже высматривая объект для своей будущей проделки.

— Посмотрим, посмотрим, на что вы способны. И правду ли о вас говорят, — сказал он мне, продолжая изучать такелаж и надстройки.

— Неправду, неправду. Я ничего не умею, — шепнул я тайком, мне не хотелось расстраивать экипаж, который считал, что я умею все.

— Так уж и ничего? — не поверил Толик. — А это что за колбаса тянется за нами? — спросил он, разглядев среди низко клубящихся туч баллон с нашим грузом.

Глаза мальчишки сверкнули, и я понял, что в его голове закипела работа. Он прикидывал, что можно сделать с баллоном такое, чтобы это неминуемо вызвало опасность. Над главной целью нашего рейса нависла страшная угроза.

И тогда я тоже пустился на хитрость. Я сказал чистейшую правду. Я сказал, что в баллоне дым из труб цементного завода, и Толик тотчас потерял к нему интерес.

— Итак, юнга, пока мы не встретим идущий в Европу корабль, наш юный гость будет вашим товарищем. Играйте, бегайте! Ведь вы же еще сами в душе ребенок.

— Ваш приказ будет выполнен! — ответил я молодецки, но впервые за всю долголетнюю службу распоряжение капитана не принесло мне обычного удовольствия.

И даже наоборот, я с тревогой предчувствовал, что меня ожидает такое испытание, какого не выпадало за всю мою полувековую карьеру на море. Но конечно, никто из нашей славной команды так никогда и не узнал об опасениях, овладевших мной в ту минуту.