Город теней - Ричард Ламберт Страница 5

– Как бессмысленно, – сказал кто-то.

Тоби обернулся. В дверях стояла миссис Пападопулос со стаканом воды в руке.

Тоби захлестнули такие бурные чувства, что он разрыдался. Миссис Пападопулос вошла, и Тоби опустил голову, чтобы скрыть слёзы. Она пахла ландышами. Он почувствовал, как её пальцы вплетаются в его волосы, а потом ладонь ложится на макушку.

– Сдаётся мне, быть юношей – тяжкий труд, – сказала миссис Пападопулос. – Почему бы тебе не попить чего-нибудь горячего? С печеньем? Альфред как раз на кухне.

– На кухне?

– Не расстраивайся из-за самолёта. Ты его починишь. У тебя хорошо получается чинить.

Тоби кивнул, не смея поднять голову: он боялся снова расплакаться.

Спускаясь на кухню, он подумал, что миссис Пападопулос права. У него и правда хорошо получается чинить. Как-то раз он попробовал вставить назад стекло, которое выпало из окна в её комнате. У него не получилось, и маме пришлось вызвать рабочего: сама она была слишком неуклюжей, чтобы вставлять стёкла, а папа боялся высоты и не хотел высовываться в окно. Тоби внимательно следил за тем, что делает рабочий. А тот показал мальчику, как разминать в руках замазку, как укладывать её по краю стекла. И они вставили стекло вместе.

На кухне Тоби уселся на ступеньке рядом с Альфредом. У того было круглое лицо и болезненные жёлтые глаза. На переносице залегла морщина, которая придавала ему такой вид, будто бы он всё время размышлял о чём-то важном. Под глазами у него повисли мешки, точно он занимался этим до раннего утра. Шерсть его была длинная и мягкая. Потому что Альфред – самый толстый и ленивый кот на всей Арнольд-стрит, а может, и во всём Лондоне. Или даже в мире. Мама говорила, что ему стоит сесть на диету, а папа его ненавидел и при каждом удобном случае стрелял из водяного пистолета. Альфред был котом миссис Пападопулос и лучшим другом Тоби.

И не важно, о чём Тоби говорил: с Альфредом ничто не могло пойти неправильно. А если Тоби не хотел говорить, Альфред не настаивал. В этот раз Тоби не хотел говорить, так что они просто сидели, наслаждаясь тёплым сентябрьским солнцем, слушая миссис Пападопулос. Она открыла окно (то самое, которое починили Тоби и приглашённый рабочий), и оттуда доносилось её прекрасное пение. Тоби не понимал слов: они были на незнакомом языке. Через сад, в самом его конце, он наблюдал за людьми в многоквартирных домах. Странно, но обычно их не видно. С садом тоже творилось что-то странное. Он как будто стал пустым, голым. От этого вернулось ощущение дурного сна. Какая-то пустота. Везде была мелкая светлая пыль. На траве, на растениях, на садовой дорожке, в воздухе.

Альфред тоже почуял странное: он то и дело бросал долгие взгляды на точку в пространстве над газоном.

– В чём дело?

Альфред напряжённо поднялся и пошёл по траве к этой своей точке. Тоби не был уверен, но вроде бы видел, что там парит еле заметная тень. Может, показалось.

– Как думаешь, что это, Альфред?

Альфред какое-то время неподвижно смотрел туда, но потом вернулся к Тоби. А тот, потеряв интерес к тени, рассказал Альфреду про свой дурной сон и про всё, что сегодня пошло не так. Что папа сказал, будто сделать самолёт было глупостью, и что потом разозлился, когда Тоби пролил кофе. Что в школе, как всегда, всё плохо. Альфред слушал, и Тоби рассказал ему – в стомиллионный раз – про роман, который папа писал всю жизнь. Про жестоких королей и королев, про людей с невероятными способностями. Но Тоби добавил к ним историю о мальчике по имени Тоби и его белом коте Альфреде, которым пришлось бежать от сил зла и спасать Бальтазар от тирании.

И тень плавала в воздухе над садом, будто тоже слушая.

* * *

Папа вернулся домой.

– Где мама?

– На протесте.

– Разве она не должна была уже вернуться?

– Не глупи, пап. У протестов нет расписания.

– Что у нас поесть?

Папа подошёл к холодильнику, заглянул внутрь и закрыл его. Альфред за это время успел подкрасться и усесться за дверью холодильника. От неожиданности папа вскрикнул и подпрыгнул. Тоби засмеялся. Папа бросился на Альфреда, а тот рванул в сад.

Мама не вернулась к семи, и Тоби отправил ей сообщение. Папа приготовил им фасоль на тостах, и после ужина Тоби позвонил маме. Она не ответила. Он продолжал ей звонить, но, не добившись успеха к девяти часам, начал волноваться. Папа включил телевизор. В новостях показывали кадры с протеста. Часть протестующих навалилась на полицейских, и полицейские били их дубинками и пластиковыми щитами. У некоторых людей на лицах была кровь. Папа сказал, что они это заслужили. Тоби подумал, что его мама могла пострадать, и упросил папу обзвонить ближайшие больницы. Ни в одну из них Хелен Портер не поступала.

Тоби уже давно пора было в постель, но он не мог уснуть, не зная, где мама и что с ней. Он лежал на диване, глядя на видео с протеста в новостях, его глаза слипались, он клевал носом. В полусне он видел, как маму топчут полицейские лошади… Тоби резко сел и выпрямился, широко открыв глаза, а потом распахнул окно и впустил прохладный ночной воздух, чтобы взбодриться.

Во всех квартирах за садом горели окна. И тут Тоби понял, что изменилось в саду. И это так его удивило, что он произнёс вслух:

– Бук исчез.

– Ммм? – промычал папа.

– Бук исчез из сада.

– Его спилили.

– Кто?

– Хирурги по деревьям. Пока ты был в школе.

– Но они же не могли так просто?..

– Мы их вызвали. Дерево болело. Его нужно было спилить.

– Но это было наше дерево, – расстроенно сказал Тоби.

Ещё не до конца разлепив глаза, Тоби высунул голову в окно, чтобы лучше видеть. Дерево исчезло. Оно оставило на своём месте осязаемую пустоту. А ещё светлую пыль и свежий пень. Вся лужайка была усыпана этой странной пылью. А в воздухе между ним и лужайкой висела тень, как раз там, куда днём смотрел Альфред. Теперь Тоби был уверен, что ему не показалось. Воздух там как будто сгустился. Казалось, к нему можно прикоснуться. За этим сгустком тьмы ничего было не видно. Тоби качнул головой в одну сторону, потом в другую и только убедился, что всё это ему не кажется. Он наклонил голову так, чтобы тьма оказалась между ним и пнём. И тьма полностью закрыла его собой.

Она двигалась.

Тень висела метрах в пяти от Тоби, медленно двигаясь прямо к нему. И в этом спокойствии, этой медлительности, этой тьме было что-то такое, что ему не понравилось. Он отшатнулся от окна. Угольно-чёрная тень приближалась со скоростью резвого слизня. У Тоби не оставалось сомнений, что, достигнув окна, тень потянется к нему, облепит его, вползёт в него. Окутает его внутренности своей тьмой. Их разделяло уже не больше двух метров. Тень будто состояла из патоки. Мурашки пробежали по спине Тоби вверх и вниз. Он быстро шагнул вперёд и захлопнул окно.