Дина. Последний дракон - Лене Каабербол Страница 49

Мокрый снег тяжело падал, засыпая все на свете — дорогу, ветви деревьев и нас. Я радовалась тому плащу с капюшоном, что дали мне гельты, но все равно это был трудный поход в холоде и сырости. Мы, сколько было в наших силах, держались болотных земель, но здесь на третий день стало куда больше селений, которые мы проезжали. Темные вспаханные поля, мокрая зимняя трава под снегом и селения, что жались меж холмами.

У нас не было лошадей, а мы спешили, и я не могла не думать о своей лошадке Шелковой, что наверняка стояла в конюшне Портового Местера и лениво жевала сено. Но все же лошади могли нам помешать, когда все время надо быть готовым спрятаться в придорожной канаве или за кустом, если драконий дозор проезжал мимо.

— Сдается мне, будто ты говорил, что они все вместе были наверху в Высокогорье, — прошептала я Нико.

— По-видимому, не все, — ответил он. — Мы спокойно можем продолжить наш путь.

Кармиан уже поднялась.

— Так вот! Нынче ночью мы ночуем на постоялом дворе, — сказала она и громко закашлялась. — Сколько будет стоить, пусть стоит. Если ноги еще долго будут такими же мокрыми, у меня меж пальцами вырастут плавательные перепонки, как у птиц.

Вообще-то она была на диво молчалива все это время, с тех пор как мы покинули селение гельтов. Нет, еще раньше. Примерно с тех пор, как она добилась своего этим брачным контрактом. Быть может, она наслаждалась своей победой… Ведь о Кармиан никогда ничего не узнаешь!

— Мы не очень далеко от Березок, — сказала я, потому что, пока мы шли, я долго об этом думала. — Нико, мы могли бы одну ночь с удобствами переночевать на тамошнем дворе.

Одна мысль об этом пробудила во мне такую тоску по дому, что поднялась даже боль в груди. Мне пришлось напомнить себе, что Дома Под Липами больше нет и мне некуда стремиться. Но там оставались постоялый двор, и кузница, и селение, и все прочее, все вместе хорошо знакомое и надежное. Я обрадовалась бы даже встрече с Силой.

— Они знают, кто я, — сказал Нико.

— Но они никогда никому об этом не скажут.

Он, взвесив мои слова, произнес:

— Может быть.

Кармиан, сняв на минутку шляпу, стряхнула снег с полей.

— Коли снегопад продлится, мы вынуждены будем спрятаться под крышей, — сказала она и закашлялась вновь.

— Ты заболеваешь? — спросил Нико.

— Нет!

— Ты кашляешь.

— Ну и что? Тебе это мешает?

Что происходит? Почему она так груба с ним? Если это должно изображать радость победы, не хотела бы я очутиться рядом с Кармиан, если бы она потерпела поражение.

Нико не произнес ни слова в ответ. Во всяком случае о ее кашле. Но чуть позднее он, повернувшись ко мне, спросил:

— Сколько еще отсюда до Березок?

Я огляделась. Из-за снега вся земля казалась одинаковой, а все поля походили одно на другое, но кажется, я узнала тополя, росшие вдоль дороги.

— Еще час, — сказала я. — Быть может, два!

— Хорошо. Тогда идем!

Я глядела на кучу черных от копоти балок и обломков стен, что некогда были нашим домом. За те два года, что прошли с тех пор, как Дракан сжег его, никто ничего не сделал, чтобы убрать там или построить что-то новое. Если вспомнить, каковы были времена, это было совсем не удивительно — что толку тратить время, силы и деньги на то, что будет снова разорено.

Нико положил мне руку на плечо. Я знала, что он видел слезы в моих глазах.

— Ты жила здесь? — спросила Кармиан.

Я кивнула:

— С тех пор как родилась и… и еще два года назад.

Она больше ничего не сказала. Но с того дня перестала называть меня «милостивая фрекен».

— Пошли дальше! — сказала я. — Здесь нет ничего такого, на что было бы весело смотреть.

Охотнее всего я избежала бы этого зрелища, но ведь это было невозможно. Дорога как раз вела мимо нашего прежнего дома.

Последний отрезок пути вьюга так густо мела, что не было видно, куда ставить ноги. Повезло, что я так хорошо знала здешние места, а не то мы бы сбились с пути. От того, что осталось от Дома Под Липами, до селения было не более полумили, но и эти полмили все же были добрых полмили!

Чудно было очутиться снова в Березках! Я остановилась среди площади с постоялым двором на одной ее стороне и с кузницей — на другой. Оттуда не доносились удары молота, но ведь час был поздний — уже почти стемнело, потому как облака на небе были так тяжелы.

— Пойдем сначала в кузню? — спросила я.

Эллин и Рикерт были все равно что теткой и дядей для Давина, и Мелли, и меня, а когда матушка отсутствовала либо как врачевательница, либо как Пробуждающая Совесть, мы всегда могли найти убежище в кузне. Эллин, пожалуй, больше любила Давина и Мелли — особенно Мелли, я хорошо это знала. Но я всегда была желанной гостьей в ее доме, да и сейчас не сомневаюсь в том, что так будет и дальше. А разве не кузнец и его жена спрятали моих брата, сестру и даже нашего старого пса Страшилу в тот раз, когда, желая отомстить Пробуждающей Совесть и ее детям, сюда явился Дракан?!

— Кузнец или постоялый двор, мне все едино, — сказала Кармиан, — лишь бы поскорее избавиться от холода и мокрого снега.

Не думаю, что кто-то уже видел нас, потому что никого на площади не было, да и неудивительно в такую-то погоду. По старой привычке я прошла через саму кузницу, где Рикерт, стоя за наковальней, так часто ковал гвозди для подков или крюки для очага, либо лемеха, если не было лошади, которую нужно подковать. Сейчас там темно и тихо, но заметно, что нынче он работал, потому что было тепло, а в горне еще рдел огонь.

Я постучала в дверь самого дома:

— Эллин? Рикерт? Можно нам войти?

Прошло очень много времени, прежде чем дверь отворилась. В проеме стоял Рикерт, может, не такой рослый, как Каллан, но по-прежнему широкий в плечах. Он щурился, словно мы только что разбудили его. Казалось, до него не сразу дошло, кто я.

— Дина! Пресвятая Магда, ведь это же малютка Дина!

А потом он сделал то, чего никогда прежде не делал. Он обхватил меня могучими руками и сердечно обнял, да так сильно, что я чуть не задохнулась.

— Войди! Войди в дом!

Мы последовали за ним и вошли в кухню с черным железным очагом, сработанным самим Рикертом. Но возле очага не было Эллин, что помешивала поварешкой в котелках и чугунах. На самом деле, казалось, будто с тех пор, как она стряпала здесь пищу, прошло уже некоторое время. И за все то время, что я знавала Эллин, я никогда не видела ее кухню такой грязной.

— Где Эллин? — спросила я.

У Рикерта поникли плечи.