На обочине мира - Росс Уэлфорд Страница 48

– Честно говоря, я тоже, дедушка. Но, как я уже сказала, – прости.

Я делаю шаг вперёд и крепко обнимаю его. Он удивляется, но обнимает меня в ответ, и у меня в голове вспыхивает мимолётное воспоминание о тех временах, когда я была совсем маленькой, но, может, я это просто придумываю. Потом я поворачиваюсь и бегу по тропе, зная, что дедушка ходит слишком медленно и не угонится за мной.

– Эй! Эй, постой! Что с тобой происходит! – кричит он мне вслед, и голос у него такой печальный и недоумевающий, что мне приходится стиснуть зубы, чтобы не расстроиться и не передумать.

В мастерской Алекс лежит, растянувшись на потрёпанном диване, и читает журнал под названием «За рулём суперлёта», когда я влетаю внутрь с воплями:

– Быстрее, быстрее, дедушка идёт! Заводи лётик!

Алекс молодец. Он не задаёт вопросов; он сразу вскакивает и начинает катить лётик на его маленьких шасси. Он кричит мне через плечо:

– Тебе нужно побольше одежды. Надо было раньше сказать. Наверху холодно. Давай быстро.

Алекс указывает мне за спину – на стене мастерской на гвоздях висит какой-то перепачканный маслом дедушкин рабочий комбинезон, а ещё поношенный свитер, вязаная шерстяная шапка и пара садовых перчаток. Придётся довольствоваться этим. Вдобавок Алекс кидает мне очки для сварки. Я напяливаю огромный старый дедушкин свитер и комбинезон, закатывая штанины, чтобы не споткнуться. Потом хватаю «За рулём суперлёта» и засовываю за пояс – для дополнительного тепла. Перчатки я надеваю последними.

Ну и вид у меня, наверное.

– Мы опаздываем, – говорит Алекс. – Придётся часть пути лететь над землёй, чтобы сэкономить время.

Он уже уселся на лётик и пристёгивается ремнём безопасности, когда мы слышим крик дедушки:

– Мина! Мина! Где ты, солнышко? – он приближается по тропе.

Хорошо, что до этого я делала такие глубокие вдохи, потому что сейчас я вообще почти не могу вдохнуть.

Я вскакиваю на сиденье позади Алекса, и он поворачивает ключ. Передняя панель зажигается, а мотор под нами начинает урчать.

– Ладно, Уилла, – крути педали так, будто от этого зависит твоя жизнь. Потому что в некотором смысле так и есть.

Мы оба ставим ноги на педали, прямо как на велосипеде, и начинаем крутить, поначалу медленно, но всё ускоряясь и ускоряясь, и урчание мотора становится всё громче и громче.

– Сильнее! – говорит Алекс.

– Какого флинта вы двое делаете? А ну слезайте немедленно!

Дедушка Норман появился из-за деревьев и начинает бежать сразу же, как только нас видит. Он уже протягивает руку, чтобы схватить Алекса, когда лётик встаёт на дыбы, как перепуганная лошадь, и я едва не опрокидываюсь. Дедушка хватает меня за рукав, но я дёргаю рукой и вырываю ткань из его пальцев.

– Маленькие дьяволята! Это опасно! – Он кричит со злостью и страхом – и я не могу его осуждать.

Он снова бросается на лётик, и в этот момент лётик опять встаёт на дыбы, меня швыряет обратно на сиденье, а дедушка Норман теряет равновесие и тяжело падает на траву.

– Мне так жаль, дедушка. Ты очень милый, правда! – кричу я, вполне искренне.

Потом лётик устремляется вперёд и вверх, задевая днищем верхушки кустов. Если бы мой ремень безопасности был затянут не так туго, я бы точно свалилась.

– А ну вернитесь! Вы же убьётесь! – вопит дедушка, грозя кулаком и потирая ушибленный зад. Но его голос раздаётся уже далеко внизу. В лицо мне дует прохладный ветер, и я удивлена, до чего быстро мы набираем высоту. Я смотрю вниз, и у меня кувыркается желудок. Перед тем как крепко зажмуриться, я успеваю заметить покрытую травой крышу большого коровника и чёрно-белых коров с телятами, жующих траву, – а потом зарываюсь лицом Алексу в спину, обхватывая его руками за талию.

– У нас получилось? – пищу я спустя миг, но за свистом ветра брат меня не слышит. Я решаюсь открыть глаза. Далеко под нами – морская гладь, а впереди – яркий свет: это маяк Святой Марии сияет посреди моря, его длинная белая башня купается в разноцветных праздничных огнях.

Алекс наклоняет руль вправо, и мы осторожно описываем вокруг маяка огромную дугу, пролетая сквозь его ослепительный свет. Когда мы минуем его, я впервые за, кажется, целую вечность, вдыхаю толком. Я не могу ни радоваться, ни крикнуть «Йа-хе-е-ей!», ничего подобного, в основном потому, что тяжело дышу от ужаса, а также потому, что мне ужасно жаль дедушку Нормана, который уж точно не заслужил, чтобы его классический суперлёт был угнан его собственными внуками.

– Мы уже в пути, – говорю я, но Алекс по-прежнему не слышит. Так что я повторяю это, просто для себя, как будто от этого мне станет лучше. – Мы уже в пути.